Войны и считал что. Причины возникновения войн. II. Взгляды на войну в исторической перспективе

ФИНАНСОВАЯ АКАДЕМИЯ

ПРИ ПРАВИТЕЛЬСТВЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Кафедра философии

Реферат на тему:

Проблемы войны и мира в различных философских и исторических периодах

студента группы К-1-6

Данилова Е. Е.

Научный руководитель

доц. Иоселиани Я. Д.

Введение 3

I. Понятие войны. Связь военных и политических целей 4

1. Философское учение Клаузевица о войне. Неизбежность

военных действий 4

II. Взгляды на войну в исторической перспективе 6

1. Античность 6

2. Проблемы мира и христианская религия 7

III. Новые подходы к философской проблеме войны и мира 8

1. Эпоха просвещения 8

2. Современность 11

Заключение 12

Список использованной литературы 14

Введение

9 мая 1995 года Россия торжественно отметила пятидесятилетие победы в Великой Отечественной войне. Сегодня, переосмысливая историю, надо склонить голову перед величайшими жертвами, понесенными нашим народом в самой кровопролитной войне, которую когда либо знало человечество. Следует отдать долг памяти, советскому солдату, освободившему мир от фашистской агрессии, гражданам страны, трудившимися в тылу на благо победы.

В эти дни все люди на планете вспомнили об ужасах войны, ощутили в полной мере то зло, которое она несет. Память об этом еще жива, однако на земле, к сожалению, войны ведутся и сейчас, они не исчезли, не ушли в прошлое. Настоящий военный конфликт в России, в стране испытавшей тяготы и бремя гражданской и мировых войн, заставляет с болью задуматься над необходимостью и неизбежностью войны как таковой, вековым противоречием между войной и миром.

I. Понятие войны. Связь военных и политических целей

1. Философское учение Клаузевица о войне.

Неизбежность военных действий

Весьма интересны, на мой взгляд, идеи выдвинутые в книге "О войне" Карлом фон Клаузевицем. Воспитанный под влиянием немецкой школы философии, и особенно Гегеля, он развил теорию о войне и о влиянии на нее политики.

Рассмотрим его определение войны. Философ писал: ”Если мы захотим охватить мыслю как одно целое все бесчисленное множество единоборств, из которых состоит война, то лучше всего вообразить себе схватку двух борцов. Каждый из них стремится при помощи физического насилия принудить другого выполнить его волю; его ближайшая цель - сокрушить противника и тем самым сделать его не способным ко всякому дальнейшему сопротивлению”.

Итак, война, по Клаузевицу, - это акт насилия, имеющий целью заставить противника выполнить нашу волю. Насилие использует изобретения искусств и открытия наук, чтоб противостоять насилию же. Незаметные, едва достойные упоминания ограничения, которые оно само на себя налагает в виде обычаев международного права, сопровождают насилие, не ослабляя, в сущности, его эффекта.

Кроме единоборства, для Клаузевица характерна еще одно сравнение войны: “Бой в крупных и мелких операциях представляет то же самое, что уплата наличными при вексельных операциях: как ни отдаленна эта расплата, как ни редко наступает момент реализации, когда-нибудь его час наступит.”

Далее Клаузевиц вводит два понятия, необходимые по его мнению для анализа войны: "политическая цель войны" и "цель военных действий". Политическая цель войны как первоначальный мотив должна быть весьма существенным фактором: чем меньше жертва, которую мы требуем от нашего противника, тем меньшее сопротивление мы можем от него ожидать. Но чем ничтожнее наши требования, тем слабее будет и наша подготовка. Далее, чем незначительнее наша политическая цель, тем меньшую цену она имеет для нас и тем легче отказаться от ее достижения, а потому и наши усилия будут менее значительны.

Действительно, одна и та же политическая цель может оказывать весьма неодинаковые действия не только на разные народы, но и на один и тот же народ в разные эпохи. Между двумя народами, двумя государствами может оказаться такая натянутость отношений, что совершенно ничтожный сам по себе политический повод к войне вызовет напряжение, далеко превосходящее значимость этого повода, и обусловит подлинный взрыв.

Иногда политическая цель может совпасть с военной, например, завоевание известных областей; порой политическая цель не будет сама по себе пригодна, чтобы служить выражением цели военных действий. Политическая цель имеет тем более решающее значение для масштаба войны, чем равнодушнее относятся к последней массы и чем менее натянуты в прочих вопросах отношения между обоими государствами."

В своей книге Клаузевиц анализирует связь войны с политикой. Он считает, что Война в человеческом обществе - война целых народов, и притом народов цивилизованных, - всегда вытекает из политического положения и вызывается лишь политическими мотивами. Война, по его мнению, есть не только политический акт, но и подлинное орудие политики, продолжение политических отношений, осуществление их другими способами. То, что остается в ней своеобразного, относится лишь к своеобразию ее средств.

Таким образом, принимая во внимание обоснованность и общепризнанность связи войны и политики и подводя итог вышесказанному, представляется возможным сделать следующий вывод: если война является, по существу, продолжением политики, последним ее аргументом, то нет неизбежных войн, как и не существует единственно верной политической линии.

II. Взгляды на войну в исторической перспективе

1. Античность

Мечта о мире сопровождала человека на всех ступенях цивилизации, начиная с самых первых шагов его. Идеал жизни без войн, когда в международных отношениях соблюдались бы общепризнанные нормы справедливости, восходит к глубокой древности. Уже у античных философов можно видеть идеи мира, правда, этот вопрос рассматривался только как проблема отношений между греческими государствами. Античные философы стремились лишь к устранению междоусобных войн. Так, в плане идеального государства, предложенного Платоном, нет внутренних военных столкновений, но воздаются почести тому, кто отличился во "втором величайшем виде войны" - в войне с внешними врагами. Аналогична точка зрения на эту тему и Аристотеля: древние греки видели в иностранцах врагов и считали их и все им принадлежавшее хорошей добычей, если ее только можно было захватить. Причины этого кроются, как считается, в уровне экономического развития общества. Отсюда прямой переход к проблеме рабства.

Для мыслителей этой эпохи рабство было явлением естественным и даже прогрессивным. Аристотель, например, считал его общественно-необходимым институтом. Источниками рабов были военнопленные, а также свободные, попавшие в рабство за долги (правда, положение их было легче), и дети, рожденные рабами. А раз так, то не может одобряться внешняя политика, направленная на захват все новых территорий и порабощение новых миллионов инородцев. Поэтому преобладающее большинство мыслителей считали правомерным вести войны против других народов, ведь война являлась основным источником рабской силы, без которой не могло существовать рабовладельческое хозяйство. Гераклит, например, утверждал, что "война есть отец и мать всего; одним она определила быть богами, другим людьми; одних она сделала рабами, других свободными". Аристотель писал: "...если бы ткацкие челноки сами ткали, а плектры сами играли на кифаре (подразумевается абсурдность такого предположения), тогда и зодчие не нуждались бы в работниках, а господам не нужны были бы рабы".

Анологичное отношение к рабству было и в Римской империи: римляне называли варварским все, что не было римским, и говорили: "Для варваров цепи или смерть". Призыв древнеримского мыслителя Цицерона "Пусть оружие уступит место тоге", то есть пусть решает не военная сила, а гражданская власть, фактически не применялся в отношении варваров.

2. Проблемы мира и христианская религия

Если посмотреть на вопрос о мире без войн с точки зрения христианской церкви, то здесь можно видеть некоторую двойственность. С одной стороны, основополагающая заповедь "Не убий" объявляла самым тяжелым грехом лишение человека жизни. Церковь пресекала междоусобные войны периода средневековья, что хорошо отразилось, например, в истории Руси. Так, киевский князь Владимир Мономах уговаривал князей русских не проливать христианской крови в великий пост. Христианство было инициатором установления так называемого Мира Божьего (Pax Treuga Dei) - дней, когда прекращались междоусобицы. Эти дни связаны были с мифическими событиями из жизни Христа, с важнейшими религиозными праздниками, военные действия не велись также в дни, назначенные церковью для размышления и молитвы в период сочельника и поста.

Нарушение Мира Божьего каралось штрафами, доходившими до конфискации имущества, отлучением от церкви и даже телесными наказаниями. Под охрану Мира Божьего в первую очередь попадали церкви, монастыри, капеллы, путешественники, женщины, а также предметы, необходимые для земледелия.

В тоже время проповедь всеобщего мира не мешала христианской церкви освящать многочисленные завоевательские войны, крестовые походы против "неверных", подавление крестьянских движений. Таким образом, критика войны в то время ограничивалась этическими представлениями христианского вероучения, а идеалом всеобщего мира оставался мир среди христианских народов Европы.

III. Новые подходы к философской проблеме

войны и мира

1. Эпоха просвещения

Новое слово о мире сказал молодой буржуазный гуманизм. Его эпоха была временем становления капиталистических отношений. Процесс первоначального накопления капитала кровью вписывался в историю не только Европы, но и всей планеты. Экспроприация у широких народных масс земли и орудий труда, колониальные грабежи и захваты в Америке и Африке создали условия для возникновения и развития капиталистического способа производства. Силой оружия создавались и национальные государства. Вместе с тем молодая буржуазия в известной степени была заинтересована и в сохранении мира, в прекращении феодальных распрей, в развитии внутренней и международной торговли. Она создала национальные рынки, начала связывать экономическими связями все части земного шара в один мировой рынок.

В центре внимания передовых мыслителей этой эпохи стоял человек, его освобождение от пут феодальной зависимости, от гнета церкви и социальной несправедливости. Проблема осмысления условий гармонического развития личности, естественно, привела гуманистов к постановке вопроса об устранении из жизни людей величайшего зла - войны. Замечательной особенностью гуманистических учений эпохи Просвещения было осуждение войны как величайшего бедствия для народов.

Рождению идеи вечного мира, бесспорно, способствовало превращение войны во все большую угрозу для народов Европы. Усовершенствование оружия, создание массовых армий и военных коалиций, многолетние войны, продолжавшие раздирать европейские страны в еще более широких масштабах, чем ранее, заставили мыслителей чуть ли не впервые задуматься над проблемой взаимоотношений между государствами и искать пути их нормализации, что, по

моему мнению, является первой отличительной чертой подхода к проблеме мира в то время. Второе, что впервые проявилось тогда, - это установление связи между политикой и войнами.

Идеологи Просвещения поставили вопрос о таком устройстве общества, краеугольным камнем которого была бы политическая свобода и гражданское равенство, выступали против всего феодального строя с его системой сословных привилегий. Выдающиеся представители Просвещения отстаивали возможность установления вечного мира, но ожидали его не столько от создания особой политической комбинации государств, сколько от все более усиливающегося духовного единения всего цивилизованного мира и солидарности экономических интересов.

Французский философ-просветитель Жан Жак Руссо в трактате "Суждение о вечном мире" пишет, что войны, завоевания и усиление деспотизма взаимно связаны и содействуют друг другу, что в обществе, разделенном на богатых и бедных, на господствующих и угнетенных, частные интересы, то есть интересы властвующих, противоречат общим интересам - интересам народа. Он связывал идею всеобщего мира с вооруженным свержением власти правителей, ибо они не заинтересованы в сохранении мира. Аналогичны взгляды другого французского просветителя Дени Дидро. Вольтер же испытывал страх перед движением низов и сдвиги в общественной жизни мыслил в виде революции сверху, осуществляемой "просвещенным" монархом в интересах нации.

Интересны взгляды представителей немецкой классической школы философии. И. Кант впервые высказал догадку об объективной закономерности, ведущей к установлению вечного мира, о неизбежности создания на мирных началах союза народов. Здесь происходит то же, что и с отдельными людьми, объединяющимися в государство, дабы воспрепятствовать взаимному истреблению. Государства вынуждены будут "вступить в союз народов, где каждое, даже самое маленькое, государство могло бы ожидать своей безопасности и прав не от своих собственных сил, а исключительно от такого великого союза народов". Проблемы взаимоотношений между независимыми государствами Кант рассматривает в трактате "К вечному миру".

Свой трактат Кант строит в виде договора, пародируя соответствующие дипломатические документы. Сначала прелиминарные статьи, затем "окончательные" и даже одна "тайная". В "окончательных" статьях кантовского проекта речь об обеспечении достигнутого мира. Гражданское устройство в каждом государстве должно быть республиканским. Вторая "окончательная" статья договора о вечном мире определяет основу, на которой возникает международное право, а именно: международный союз государств, где реализуется устройство, подобное гражданскому обществу, в котором гарантированы права всех его членов. Союз народов, "федерализм свободных

государств" не всемирное государство; Кант недвусмысленно выступает за сохранение национального суверенитета. Третья "окончательная" статья ограничивает "всемирное гражданство" лишь правом на гостеприимство в чужой стране. Каждый человек должен иметь возможность посетить любой уголок земли и не подвергаться при этом нападениям и враждебным действиям. Каждый народ имеет право на территорию, которую он занимает, ему не должно угрожать порабощение со стороны пришельцев. Договор о вечном мире венчает "тайная" статья: "...государства, вооружившиеся для войны, должны принять во внимание максимы философов об условиях возможности общего мира.

Другой представитель немецкой классической философии И. Гердер считает, что соглашение, заключенное в условиях враждебных отношений между государствами, не может служить надежной гарантией мира. Для достижения вечного мира необходимо нравственное перевоспитание людей. Гердер выдвигает ряд принципов, с помощью которых можно воспитать людей в духе справедливости и человечности; в их числе отвращение к войне, меньшее почитание военной славы: "Все шире надо распространять убеждение в том, что геройский дух, проявленный в завоевательных войнах, есть вампир на теле человечества и отнюдь не заслуживает той славы и почтения, которые воздают ему по традиции, идущей от греков, римлян и варваров". Кроме того, к таким принципам Гердер относит правильно истолкованный очищенный патриотизм, чувство справедливости к другим народам. При этом Гердер не апеллирует к правительствам, а обращается к народам, к широким массам, которые больше всего страдают от войны. Если голос народов прозвучит достаточно внушительно, правители вынуждены будут к нему прислушаться и повиноваться.

Резким диссонансом здесь звучит теория Гегеля. Абсолютизируя примат всеобщего над единичным, рода над индивидом, он считал, что война приводит в исполнение исторический приговор целым народам, которые не связаны с абсолютным духом. По Гегелю, война - двигатель исторического прогресса, "война сохраняет здоровую нравственность народов в их индифференции по отношению к определенностям, к их привычности и укоренению, подобно тому, как движение ветра предохраняет озера от гниения, которое грозит им при длительном затишье, так же как народам - длительный или тем более вечный мир."

2. Современность

В дальнейшем ходе истории проблемы мира продолжали занимать умы человечества; многие видные представители философии, деятели науки и культуры известны нам своими взглядами на эти вопросы. Так, Лев Толстой отстаивал в своих произведениях идею "непротивления злу насилием". А. Н. Радищев отвергал те положения теории естественного права, которые признавали войну неизбежной, оправдывали право войны. По его мнению, устройство общества на началах демократической республики навсегда избавит от величайшего зла - войны. А. И. Герцен писал: "Мы не рады войне, нам противны всякого рода убийства - оптом и в разбивку... Война - это казнь гуртом, это коренное разрушение."

Двадцатый век, принесший человечеству две невиданные до этого по масштабам мировые войны, еще более обострил значение проблемы войны и мира. В этот период развивается пацифистское движение, зародившееся в США и Великобритании после наполеоновских войн. Оно отвергает всякое насилие и любые войны, в том числе и оборонительные. Некоторые современные представители пацифизма считают, что войны исчезнут тогда, когда население на земле станет стабильным; другие разрабатывают такие мероприятия, на которые можно было бы переключить "воинственный инстинкт" человека. Таким "моральным эквивалентом", по их мнению, может служить развитие спорта, особенно состязаний, связанных с риском для жизни.

Известный исследователь Й. Галтунга попытался выйти за узкие рамки пацифизма; его концепция выражается в "минимизации насилия и несправедливости в мире", тогда только и смогут высшие жизненные человеческие ценности. Весьма интересна позиция одного из самых влиятельных теоретиков Римского клуба - А. Печчеи, который утверждает, что созданный человеком научно-технический комплекс "лишил его ориентиров и равновесия, повергнув в хаос всю человеческую систему". Основную причину, подрывающую устои мира, он видит в изъянах психологии и морали индивида - алчности, эгоизме, склонности к злу, насилию и т.д. Поэтому главную роль в осуществлении гуманистической переориентации человечества, по его мнению, играет "изменение людьми своих привычек, нравов, поведения". "Вопрос сводится к тому, - пишет он, - как убедить людей в различных уголках мира, что именно в усовершенствовании их человеческих качеств лежит ключ к решению проблем."

Заключение

Мыслители различных эпох осуждали войны, страстно мечтали о вечном мире и разрабатывали различные аспекты проблемы всеобщего мира. Одни из них обращали внимание в основном на ее этическую сторону. Они полагали, что агрессивная война есть порождение безнравственности, что мир может быть достигнут только в результате морального перевоспитания людей в духе взаимопонимания, терпимости к различным вероисповеданиям, устранения националистических пережитков, воспитания людей в духе принципа "все люди братья".

Другие видели главное зло, причиняемое войнами, в хозяйственной разрухе, в нарушении нормального функционирования всей экономической структуры. В связи с этим они пытались склонить человечество к миру, рисуя картины всеобщего процветания в обществе без войн, в котором приоритет будет отдаваться развитию науки, техники, искусства, литературы, а не совершенствованию средств уничтожения. Они считали, что мир между государствами может быть установлен в результате разумной политики просвещенного правителя.

Третьи разрабатывали правовые аспекты проблемы мира, достичь которого они стремились путем договора между правительствами, созданием региональных или всемирных федераций государств.

Проблема мира, как и проблема войны, привлекает внимание политических и общественных движений, ученых многих стран. Бесспорны успехи миролюбивых сил и всех организаций, как и достижения ряда школ и направлений, научных центров, специализирующихся на исследовании проблем мира. Накоплена обширная сумма знаний о мире как цели, как факторе развития и выживания человечества, о сложной диалектике взаимосвязи войны и мира и ее особенностях в современную эпоху, о возможных путях и предпосылках продвижения к миру без оружия и войн.

Столь же очевиден и другой важнейший вывод из изложенного: анализ концепций мира требует серьезных усилий. Должна быть построена достаточно глубокая и последовательная философия мира, важнейшей составной частью которой должна стать диалектика войны и мира в их историческом развитии. В то же время проблема философии мира не должна быть растворена в зауженном бесстрастном академизме, излишне заострена на полемике вокруг дефиниций и взаимосвязей отдельных понятий, относящихся к этой отрасли исследовательской деятельности. Обращение к политике и идеологии (как показано выше, связь войны с политикой неразрывна), с моей точки зрения, не только допустимо, но и необходимо в этом анализе - разумеется, не в ущерб его научному содержанию.

Общечеловеческое, глобальное соизмерение проблем войны и мира придает особую актуальность сотрудничеству пацифистов, верующих и атеистов, социал-демократов и консерваторов, других партий, движений и течений. Плюрализм философского истолкования мира, идейный плюрализм неразрывно связаны с политическим плюрализмом. Различные компоненты движения за мир находятся между собой в сложных отношениях - от идейной конфронтации до плодотворного диалога и совместных действий. В этом движении воспроизводится глобальная задача - необходимость найти оптимальные формы сотрудничества различных общественных и политических сил ради достижения общей для человеческого сообщества цели. Мир - это общечеловеческая ценность, и достигнута она может быть только общими усилиями всех народов.

Список литературы:

1. Богомолов А. С. Античная философия. М. 1985.

2. Гулыга А. В. Немецкая классическая философия. М. 1986.

3. Капто А. С. Философия мира. М. 1990.

4. Клаузевиц К. О войне. М. 1990.

5. Трактаты о вечном мире. М. 1963.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

В литературе нет единства в определении понятия война. По мнению Квинси Райта (Quincy Wright), одну из наиболее ранних дефиниций войны дал в свое время Цицерон, который определял войну как «со­перничество с применением силы» (contention by force).

Это предполагает, что война включает соперничество (борьбу) за что-то и это соперничество происхо­дит в особой форме, а именно с применением силы, В политике соперничество включает в себя споры по поводу объектов, обладающих определенной ценностью.

Греции внес дополнение в определение Цицерона, отметив, что война - это и определенное правовое состояние.

Райт считает, что война - это определенный период времени, когда начинают действовать опре­деленные нормы, регулирующие насилие со стороны государств, которые стремятся таким пу­тем разрешить имеющийся между ними спор.

Вебстерский словарь указывает, что война - это состояние обычно открытого и объявленного вооруженного конфликта между государствами или нациями.

Еще одно определение войны дает Хидли Бал (Bull) - война есть организованное насилие, которое осуществляется друг против друга политическими единицами 2 .

Это более общее определение, нежели в Вебстерском словаре. Но понятие насилие также остается неопределенным. Достоинства этого определения трояки:

1)" оно не сводит войны только к межгосударственным войнам;

2) использует термины, о которых не спорят;

3) включает понятие «организованный».

Итак, война - это организованное насилие. Это означает, во-первых, что военная деятельность кем-то осуществляется в соответствии с правилами и традициями. Во-вторых, война не является случайным насилием. Она имеет определенную направленность и источник. В-третьих, война являет­ся коллективным, а не индивидуальным феноменом. Однако речь идет не просто о коллективном фено­мене, а о политическом феномене.

Война как крайняя форма соперничества выполняет существенную функцию. Война - это способ решения определенного рода проблем (Маргарет Мид - Маrgaret Mead). Следовательно, война есть выученное (усвоенное) поведение, причем речь идет о поведении общества, а не отдельных инди­видов.

Значение этого подхода Мид состоит в том, что она показывает войну в качестве продукта челове­ческой деятельности. Человечество привыкло решать определенные вопросы с помощью войны. Сле довательно, для того чтобы предотвратить возникновение войн необходимо создать другие меха­низмы урегулирования ситуаций, толкающих государства на военный путь.

Мид не дает в своих работах ответа на вопрос о том, почему человечество решало определенные проблемы именно таким путем, почему произошло закрепление определенной модели поведения.

Биологи дают отчасти ответ на этот вопрос, рассматривая феномен агрессивного поведения живот- ных.

Животные защищают свою территорию от чужаков. Они также борются за пищу и право продол­жать род. Оба этих обстоятельства связаны с территорией (Вильсон). Итак, агрессия может быть связа­на с борьбой за жизненное пространство. Кланы и группы выжили благодаря борьбе за существование, в борьбе за территорию. Генетическая память, таким образом, может рассматриваться в качестве фак- тора, предопределяющего агрессивное поведение в случае соперничества за территорию.

Клаузевиц дал два классических определения войны:

1 Дипломатический вестник. 1992. № 7. С. 3-4.

2 Vasquez. Р. 23.

Глава 2. Война, мир и государства

«Война есть не что иное, как продолжение политики другими средствами...она никогда не может быть отделена от политики...Как только война стала реальностью, она является не чем иным, как выражением политики... ее инструментом. Поэтому подчинение военной точки зрения политической является единственно возможным».

«Война есть акт насилия с целью заставить противника выполнить свою волю» 1 .

По Клаузевицу, война есть политический акт насилия. Политический аспект для него является наиболее важным. Война есть инструмент, который необходим политикам в определенных ситуациях. Клаузевиц отмечает, что война наступает тогда, когда обычная политика и дипломатия терпят фиаско. В случаях, когда существующая дипломатическая практика (переговоры или развитые механизмы разре­шения конфликтов, а также международное право) не способны привести к приемлемому для конфликту­ющих сторон результату, война становится средством, при помощи которого одна из сторон пыта­ется заставить другую выполнить свою волю.

Война наступает тогда, когда одна из сторон ради достижения цели готова пойти на определенные жертвы. Следовательно, войны начинают только из-за определенных проблем, которые, однако, мо­гут варьироваться в разные исторические периоды, в разных культурах и т.д. Если есть способ решения конфликта, удовлетворяющий обе стороны, войны не происходит.

Из понимания причин войны следуют два вопроса, на которые надо найти ответ:

1) что же делает проблемы не разрешимыми мирным путем?

2) почему насилие так привлекательно как политический инструмент?

Исторически сложилось, что установление политического контроля и успешное и абсолютное реше­ние сложных вопросов происходило в результате войн.

Этот процесс начался в ранних сельскохозяйственных цивилизациях, когда люди стали в большей сте­пени привязаны к земле, нежели к собирательству и охоте. Кроме того, эти общества стали более органи­зованными, что было важно для мобилизации и ведения войны (Райт, Мэнсфилд).

Однако война, раз возникнув, имеет свою логику. Насилие и стремление к доминированию может сде­лать войну иррациональной. Рациональное объяснение войны Клаузевица может войти в противоречие с психологическим объяснением - желанием убивать. 3. Фрейд, например, считал, что рациональное объяс­нение войны неверно, поскольку основными ее причинами являются инстинкты, а именно взрывная ре­акция \& против возрастающего давления современной цивилизации. Чем более агрессивна и репрессив­на цивилизация в отношении человека, тем сильнее ответная реакция.

Фрейд считал войны проявлением инстинкта смерти уничтожить то, что создавалось эросом (инстинктом жизни). Таким образом, психоаналитики поставили вопрос о том, что война наряду с поли­тическим, культурным компонентами включает в себя и психический. Этот подход также заставляет задуматься о неполитических целях войны («удовлетворение агрессивных позывов» психологического свойства).

Важно учитывать следующие теоретические предположения относительно войны:

1) война есть состояние, к которому человечество привыкло (историзм);

2) война - это процесс; она имеет причины, которые не сразу ведут к столкновению в крайней форме;

3) война, как правило, является результатом длительного противостояния;

4) война - это своего рода путь решения проблем;

5) война может иметь несколько причин;

6) существуют различные типы войн;

7) война как средство обогащения.

В течение шести лет титанического труда Л. Толстой создавал роман-эпопею «Война и мир». Работая над произведением, он перечитал огромное количество исторических сочинений и воспоминаний участников Отечественной войны 1812 г. Кроме того, он тщательно изучал материалы исторических архивов, пользовался всякой возможностью поговорить с живыми свидетелями того времени, проникнуть в характер быта и нравов эпохи. Сочинения историков, которые он читал, не говорили, однако, о самом главном – о роли народа в истории. Роман Толстого опровергал официальную историографию и устанавливал новый взгляд на историю, в котором главная роль отводится народным массам.
Интерес к истории всегда занимал огромное место в работе Толстого. Уже в молодые годы он считал, что «каждый исторический факт необходимо объяснять человечески», т.е. через изображение живых человеческих отношений и поступков, в бесчисленных переплетениях людских судеб. Он говорил о необходимости «олицетворять» историю, т.е. изображать ее в лицах.
Толстой убежден, что судьбы России определяются, прежде всего, поведением масс – всех людей страны. С этим связан огромный размах эпопеи и бесчисленное количество действующих в ней лиц.
Война и русский народ – важнейшая тема романа. «Война и мир» в этом смысле дает типично толстовское изображение истории – ее олицетворение в переплетении судеб огромного количества людей. Все вместе они составляют массу, которая в своем постоянно внутреннем брожении движет историю. Но в общем движении масс Толстой не различает политических и экономических сил и направлений, не учитывает исторического значения классовой борьбы. Он видит лишь общую массу – стихию.
В 60-е годы, когда создавался роман, вопрос об исторической роли крестьянства в жизни страны стал в центре внимания общественной мысли России. Толстой по-своему, со своей глубоко своеобразной, противоречивой и вместе с тем народной точки зрения подходит к этому вопросу.
Он утверждает определенную роль народы в истории, показывая, что ни один человек по своей воле не может повернуть хода истории, не может преградить путь движению народных масс. Эта, по выражению Толстого, «мысль народная» является основной мыслью эпопеи, определившей ее идейное и художественное величие. С этой мыслью связано утверждение писателя, что народные массы – это стихия, которую нельзя ни организовать, ни направить. Стихийность любого движения означает опору на «дух», чувство, и пренебрежение к разуму.
Крестьянская психология в эпоху Толстого тяготела к стихийности. В крестьянине совмещались ненависть к угнетению и политическая наивность. Поэтому крестьянские движения были «и могучими, и бессильными» - они были стихийны. В этих условиях толстовская философия истории, утверждая непобедимую силу народной стихии, фактически определяла решающую роль крестьянства в истории той эпохи.
Для Толстого величайшая сила истории, которая «управляет всем», - это именно народная стихия, неудержимая, неукротимая, не поддающаяся руководству и организации. Но это его величайшей важности утверждение противоречиво. Считая массы единственным полноправным творцом истории и вместе с тем отрицая возможность организовать массы и руководить ими, он приходит к проповеди пассивности, т.к. отрицает направляющую и организующую роль личности в судьбах народа. Толстой считает, что стихийная сила движений масс исключает какую бы то ни было возможность воздействовать на ход истории волей и разумом человека.
Автор «Войны и мира» верит только в «дух» народа и не доверяет разуму и науке. Поэтому Отечественную войну 1812 г. он трактует как результата перевеса моральной силы русского народа над духом захвата и грабежа в иноземных армиях. Такой взгляд на историю не найти ни в одной философской системе или исторической концепции России того времени.

Проблема войны - одна из актуальных проблем современного мирового общественного развития. Это обусловлено:

Возрастанием размеров вооруженного насилия.

Для нас важно выработать правильную, научную ориентацию в проблеме войны и мира (по проблеме войны и мира в отечественной и зарубежной философско-социологической мысли существует неоднознач­ная трактовка).

Учение о войне и армии - органическая часть учения об общес­тве.

Происхождение, сущность и содержание войны

Многие мыслители, представители общественной мысли как прош­лого, так и настоящего стремились разобраться и дать правильный ответ.

Древнегреческий философ Гераклит считал, что война определяет кому быть рабом, а кому – свободным. Аристотель рассматривал войну как «естественное средство для приобретения собственности».

Война, по мнению Гегеля, органически вытекает из природы государства. Именно война, подчеркивал он, есть способ решения меж­дународных споров.

Шпенглер полагал, что война есть вечная форма высшего человеческого бытия, и государство существует ради войны. До тех пор пока существует человечество, войны будут неиз­бежны.

Ницше утверждал, что отказываешься от великой жизни, если отказываешься от войны. Лишь война делает людей естественными, она разжигает кровь, пробуждает в людях новые силы к творчеству, поэтому только война может излечить и спасти человечество.

Источники и причины войн

Научный подход к анализу причин войны предполагает, что война явление конкретно-историческое.

В доклассовом, первобытном обществе войны как социального явления не было, так как не существовало источников и причин их возникновения. Здесь не было армии. Вооруженные столкновения между племенами не носили политического характера. Эти столкновения выступали как обычная работа, имеющая целью захват необходимых условий для существования человека. Эта работа велась крайне низким уровнем развития производи­тельных сил. В столкновениях участвовали все члены общества. Они велись при помощи тех же орудий, что и трудовая деятельность. Пленных не превращали в рабов (их либо поедали, или они становились равноправными членами победившего племени).

Войны возникают и становятся исторически неизбежными в силу саморазвития общества. Они возникают как средство разрешения антагонистических противоречий в обществе.

Каждая война является следствием целого ряда причин. Выделяют три группы причин:

1. Общие причины войны.

Это коренные причины войн. Они находятся в экономическом базисе общества, создают основу для социально-политических конфликтов, между классами и государствами.

2. Специфические (особенные) причины войны.

Они вытекают из конкретных исторических условий, в которых возникает война: это рост антагонистических противоречий эпохи, усиление

неравномерности развития государств.

3. Частные (единичные) причины войны.

Они связаны с действиями политических деятелей, с особыми обстоятельствами, со случайными моментами.

Все причины войны действуют не изолированно, а в совокупности, в единстве. Но всегда коренные, общие причины остаются решающими и ведущими.

В современной западной философии представлены ряд концепций причины войн:

1. Концепции социал-политического детерминизма войны рассматривают причины войны - в борьбе трудящихся за свое социальное освобождение.

2. Концепции естественного детерминизма войны:

а) социал-дарвинизм;

б) неомальтузианство (американский социолог Вильям Дуглас);

в) расизм.

Представители данных концепций рассматривают причины войн в природе самого человека, в его врожденной воинственной психике, в агрессивных инстинктах, что делает войну вечной, неизбежной.

Один из последних вариантов неомальтузианства разработан совре­менной полемологией.

Полемология - (от греч. polemos - война, и logos – наука) наука о войне.

Создатель данного учения - французский социолог Г. Бутуль. Институты полемологии имеются во Франции, Италии, Голландии, Бельгии.

Суть концепции: если в стране наметился быстрый рост численности молодежи, но социально-экономические условия не позволяют обеспечить её полную занятость, тогда объективно возникает ситуация, именуемая «взрывной структу­рой» или «воинственная демографическая структура». Эта ситуация ведет к «коллективной агрессивности», т.е. война - есть результат нарушения демографического равновесия.

3. Концепция технологического детерминизма (научно-техническая революция приводит к господству техники над человеком. Её избыток побуждает людей использовать технику в военных целях).

В данной концепции причин войны техника метафизически рассматривается как элемент производи­тельных сил в отрыве от человека. Роль техники абсолютизируется. Конечно, связь между техникой и войной имеется, но она не определяющая. Главное выяснить чему служит техника: прогрессу, или разрушению.

4. Концепция географического детерминизма войны (Ч.Монтескье, Т.Бокль, Р. Челлен, А.Т. Мэхэн, К. Хоусхофен, Г. Манн, Н. Спикмэн).

В философии войны важное место занимает и проблема её сущности.

Сущность и содержание войны

В философии под сущностью понимается внутренняя глубинная основа, относительно устойчивая сторона, не лежит на поверхности явления. Она внутри предмета, явления.

Вскрыть сущность войны - значит познать её причины, её закономерности. Философия рассматривает войну в связи с теми экономическими, политическими, и другими отношениями, в которых состоит война.

В историко-философской мысли войну рассматривали как продолжение политики заинтересованных классов и государств. (Клаузевиц, К. Маркс, Ф. Энгельс, В.И. Ленин).

Сущность войны - состоит в продолжении политики определенных классов и государств насильственными средствами, (т.е. средствами вооруженного насилия, вооруженной борьбы).

В современной научной философской литературе существует разночтение в понимании сущности войны, данное немецким военным теоретиком Клаузевицем (1780 - 1831 гг.) в его книге «О войне». В частности:

1. Клаузевиц не видел связи политики с экономикой. Реально же: политические цели войны определяются экономическими целями, экономическим положением классов.

2. Клаузевиц не видел классовой сущности политики: считал что она выражает интересы всего общества, нации. Реально - политика является выражением интересов определенных классов, и всегда носит классовый характер.

3. Клаузевиц отрывал внешнюю политику от внутренней: считал, что война - есть продолжение внешней политики. Реально - внутренняя и

внешняя политика находятся в диалектическом единстве. Ведущая роль в этом отношении принадлежит внутренней политике.

Понимание войны как продолжение политики насильственными средствами позволяет сделать выводы:

1. Война всегда ведется в форме вооруженного насилия.

Однако, неверно сводите войну лишь к вооруженной борьбе. Кроме военных действий, война характеризуется и другими признаками: экономической борьбой, идеологическим противоборством воюющих сторон, психологическим воздействием.

2. Сущность войны не остается неизменной, в ней проявляется

диалектика изменчивости и устойчивости.

Изменяется политика воюющих государств. Изменяются и формы, способы боевых действий, применения ору­жия и боевой техники. Устойчивая сторона войны проявляется в том, что она была и остается продолжением политики классов и государств средствам вооруженного насилия.

3. Война - это не обычная политика, а политика, осуществляемая, прежде всего, с помощью особого средства - вооруженного насилия, которое выливается в форму вооруженной борьбы.

Вооруженная борьба - это совокупность боев и операций и включает

различные виды подготовки и обеспечения боевых действий войск. Она обуславливается политикой. Политика выбирает противника; определяет общее соотношение сил; задачи вооруженных сил, условия их выполнения.

1. 2. вооруженную борьбу;

3. различные виды деятельности, которые обеспечивают достижение

политических целей войны (экономическая, идеологическая,

дипломати­ческая, психологическая и другие виды деятельности).

Война, следовательно, есть борьба не только вооруженных сил, но и состязание экономики, политики, и столкновение идеологий. С началом войны политика не отходит на второй план, подчиняясь стратегии, а активно воздействует на войну.

В соотношении войны и политики проявляется целый ряд взаимоза­висимостей. Научный анализ войны требует выяснять её связь с политикой,

учитывать их взаимообусловленность и взаимовлияние.

Влияние политики на войну

Политика выступает главным элементом в определении социальной

сущности войны.

Соответствующая политика непосредственно порождает войну. Она определяет направления, характер подготовки государства к войне. Поэтому война - есть продолжение политики, есть часть политики.

2. Политика определяет направленность и характер подготовки

государства или коалиции государств к войне.

3. Политика определяет цели, задачи, средства войны.

Политика направляет подготовку материально-технической базы войны, активизирует деятельность государственных органов в сфере международных отношений, регулирует характер социальных отношений внутри страны. Этим политика придает войне определенный социальный характер: справедливый или несправедливый.

4. Политика направляет материальную подготовку к войне.

5. Мобилизует все силы на достижение победы.

6. Политика оказывает воздействие на ход и исход войны посредст­вом постановки стратегических планов, целей ведения войны.

Через стратегию политика влияет на конкретные формы и способы вооруженной борьбы. Она осуществляет контроль за ходом боевых действий, управляет процессами, которые влияют на ход и исход войны.

7. Политика использует результаты закончившейся войны.

Она выдвигает новые цели и задачи классов, государств, исходя из реальных социальных последствий войны.

Отмечая решающую роль политики, нельзя не учитывать и обратного влияния войны на политику.

Влияние войны на политику.

1. Война влияет на изменение целей и задач политики.

2. Война вызывает перестройку всех областей жизни государства на военный лад, обостряет протекающие в ней процессы, переводит общество в новое качественное состояние.

В зависимости от хода войны руководство воюющих стран перест­раивает свою политику, изменяет её цели и задачи. Военные поражения могут изменить внешнеполитический курс страны: государство может отказаться от продолжения войны, или пойти на компромиссы.

3. Война обостряет все внутренние противоречия антагонистических государств.

В истории много примеров, когда в ходе войны, политическая организация государств оказывалась несостоятельной при первых же пора­жениях: Россия в русско-японской и I мировой войне; Германия в I и особенно во II мировой войне.

4. Война испытывает жизнестойкость и жизнеспособность конкретной социально-политической системы.

(Это черновичок, длинновато получилось, потом перечитаю, порежу, картинок добавлю. Пока строго не ругайте.)

С удивлением столкнулся недавно с тем, что большинство людей считает войну противоестественной человеческой природе.

А давайте я немного, можно сказать бегло (сарказм), пройдусь по истории человечества и войн в нем.

Мое личное, не очень важное мнение — война естественное состояние человека. И даже, довольно важный инструмент естественного отбора. От этого утверждения пованивает нацизмом, но не торопитесь вешать на меня ярлыки – я думаю что это было актуально в прошлом, но сейчас, к счастью, все сильно изменилось. К тому же, все явления важно рассматривать в целом. С таким же успехом можно заявить, что умение обрабатывать камень – инструмент естественного отбора для наших предков. Просто как-то случилось в наше время, что есть манера делить на черное и белое, а ведь мир полон самых разных красок. И красный – важная часть спектра.

Видимо (я могу только предполагать) у людей сложилось мнение что в каменном веке люди жили в некоем аналоге Эдемского сада. Единение с природой, здоровое питание без ГМО, отсутствие частной собственности. Типичный пример – племена бушменов, сохранившиеся в этом состоянии до наших дней.

Ну что же, давайте возьмем бушменов, и поскребем их.

Одна из первых книг о бушменах!хонг (восклицательный знак означает цокающий звук), написанная Элизабет Маршалл Томас, называлась «Безобидный народ» (The Harmless People). Однако при всей привлекательности этого народа, безобидным его не назовешь. Когда его изучал Ричард Ли (куда менее предвзятый этнолог, с хорошей долей цинизма, что полезно в науке), раздоры притихли, но наскальные росписи и исторические документы показывают, насколько обычна у!хонг была война.

Бушмены постоянно воюют с соседями, скотоводами банту, то и дело угоняя их скот и отбиваясь от преследователей отравленными стрелами. Капские бушмены 30 лет сопротивлялись нашествию буров, у которых были современное оружие и кавалерия, пока буры не возобладали в численности

Что касается внутренних распрей, то уровень убийств у!хонг, как подсчитал Ли, равен 29,3 на 100 000 человек в год, что примерно в три раза больше, чем в США.

Раздоры в сообществах!хонг проходят три четко разделяющихся этапа: спор, драка, смертельная драка. На этапе спора выделяются три стадии. Обмен доводами сменяется словесной перепалкой, за которой следуют резкие личные оскорбления, отсылающие к сфере половых отправлений. Обмен оскорблениями скоро приводит к физической агрессии. В этот момент или чуть позже в ход идут ядовитые стрелы.

Раненый такой стрелой тут же надрезает рану и высасывает отравленные кровь и лимфу: шансы на выживание составляют 50:50. Озадаченный применением столь смертоносного оружия в бытовых конфликтах, Ли наивно спросил, почему бы не использовать в стычках обычные стрелы. «На это, – пишет он, – один из информантов дал красноречивый ответ: «Мы пускаем ядовитые стрелы, потому что у нас горячие сердца, и когда мы стреляем, мы по-настоящему хотим убить врага»».

Больше понять о методах разрешения конфликтов у!хонг Ли помог проведенный им опрос о способностях представителей племени к охоте. Спросив четырех охотников, сколько жирафов и антилоп добыл каждый из них, Ли «внезапно решил добавить: «А скольких человек вы убили?»

«Не моргнув глазом, первый охотник,!Чтома, выставил три пальца, объявил: «Я убил Дебе, Н!лу и Н!кейси». Я старательно записал имена и обернулся к Бо, второму охотнику: «А ты скольких убил?» «Я ранил в спину! Лкуше, но она выжила», – ответил Бо. Следующим был его младший брат Самксау: «Я ранил старого Кан!ла в ногу, но он выжил». Я обернулся к четвертому, старому Каше, добродушному старику под семьдесят и спросил: «А скольких убил ты?» «Я никого не убивал», – ответил Каше. Не сдаваясь, я продолжил расспросы: «Ну, а скольких ты ранил?» «Никого, – с сожалением ответил тот. – Я всегда промахивался»»

Тут надо читать в контексте, Ли часто ссылается на этого старикана, как на некоторый взгляд со стороны. В примитивных племенах истина «старый=мудрый» очень хорошо работает. По всей видимости Ли намекает что старикан достаточно умен что бы не оставлять свидетелей.

Для тех кто по англицки ботает — Richard Borshay Lee, The IKung San, p. 399. The odd symbols represent different kinds of click.

Недавно вышел безумно прелестный мультик про полинезийские племена «Моана» – еще один кирпичик в стену общественной уверенности в благодушности примитивных племен. Кто не смотрел – рекомендую, приятный и добрый мультфильм. В общем и целом обычный быт папуасов – жуй кокосы, ешь бананы. Все веселые голые и добрые. Как в советских мультиках. Зло обезличено, и т.п. и т.д.

На самом деле маори один из наиболее пугающих народов в мире. С суровости с ними могут поспорить только северные осетины, но осетины с кем хочешь поспорить, так что не считается.

Для примера – что бы заставить японцев встать в неприятную позу, оказалась достаточно пары парусников с пушками в японском порту.

А маори такие парусники захватывали, и на них же грабили европейские колонии.

А уж как они резали друг друга – отдельный, впечатляющий даже любителя аниме с расчлененкой, разговор.

Но вернемся к войне как таковой.

Нам как виду около 100 000 лет. Порядка 50 000 лет назад появляются некие артефакты, которые свидетельствуют о появлении у нашего вида культуры и самосознания схожего с нашим, современным. Это украшения, в первую очередь. То, что не делает не один другой вид.

Примерно 5 000 лет назад начинается история – письменные свидетельства, в первую очередь. То что известно хоть с какой то долей уверенности.

И, разумеется в этих письменных источниках резня человечков человеками буквально непрерывна.

Тем не менее, по каким-то причинам в учебниках истории, да и в общем сознании, жители каменного века, тысяч этак двадцать до нашего времени, встают в сознании именно как охотники-собиратели или примитивные земледельцы. Заняты мирным трудом, или забиванием мамонта.

Современные этнологи, с редким единодушием сходятся на том что хорошей, если не лучшей иллюстрацией жизни людей на протяжении десятков тысяч лет (я повторяюсь, десятков тысяч лет, на порядок больше чем всей хоть немного известной истории человечества) может послужить жизнь племен в Новой Гвинее. Заглянем за кулисы «тропического рая».

Все папуасские популяции в этом регионе практикуют патрилокальный брак, т. е. мужчины всегда остаются со своим родом, а жены переходят в род мужа. Большинство, если не все новогвинейские племена, придерживались полигамии, по крайней мере до появления первых миссионеров. Например, у дани 29 % мужчин имели больше одной жены, притом число жен варьировалось от двух до девяти, а 38 % мужчин не имели ни одной.

Война была обычным делом в большей части папуасских обществ до второй половины XX в., отмечает группа Стоункинга, и смертность на войне была высока: по данным антрополога Карла Хайдера, приблизительно 29 % мужчин дани погибали в сражениях. Практически таков же уровень военных потерь мужских особей у шимпанзе и у южноафриканских яномамо, причем мотив у тех и других, предположительно, одинаков: репродуктивное преимущество, которое успешный воин получает для себя и для своего клана.

Стычки охотников и собирателей кажутся не такими уж кровопролитными в сравнении с мясорубкой современной войны. Начатый бой можно было остановить, как останавливают футбольный матч из-за, например, дождя или серьезной травмы кого-то из игроков. Хайдер, как и многие антропологи, поначалу считал, что война для дани не такая уж трагическая ситуация. После первого полевого исследования в Новой Гвинее в 1961 г. он написал книгу, в которой подчеркивал миролюбивость племени. Однако после многочисленных новых поездок и тщательной реконструкции родословных с выяснением причин смертей Хайдер увидел, как много мужчин на самом деле гибнет в сражениях. Если сражаться приходится еженедельно, даже при небольшом числе потерь убыль со временем будет гигантской.

Как и бушмены, дани бьются насмерть. Они не научились отравлять наконечники стрел ядом жука-листогрыза, но вместо яда используют экскременты, чтобы в рану попадала инфекция. Подобно многим другим человеческим племенам и шимпанзе из Касакелы («Гомбе»), дани знают, что истребление лишь некоторой части врагов дает выжившим повод для мести и потому более эффективно изводить врагов без остатка.

«На плоскогорье около 30 % автономных групп исчезают каждое столетие после военных поражений, – пишет о межплеменной вражде в Новой Гвинее археолог Стивен Леблан. – Племена вырезаются целиком или гибнут в сражении, уцелевшие после больших кровопролитий спасаются у союзников или дальних родственников. Последнее из незатронутых цивилизацией мест оказалось не мирным пастбищем, а полем незатихающей битвы» (Steven A. LeBlanc, Constant Battles, p. 151.)

Но все же папуасы были исследованы и описаны сравнительно давно. Я хочу познакомить вас с реликтом древнего мира, который интенсивно изучается и прямо сейчас. Знакомьтесь Яномамо.

Яномамо – группа племен, обитающих в джунглях на границе Бразилии и Венесуэлы. До недавних пор они сохраняли традиционный образ жизни, на который не повлияли ни миссионеры, ни другие пришельцы из цивилизованного мира. Яномамо живут в деревнях и занимаются сельским хозяйством, основной источник пищи у них – плантации пизанга, крупных овощных бананов. Джунгли служат источником разнообразных лакомств: например, броненосцев или деликатесных личинок размером с мышь, которых яномамо извлекают из-под коры пальм и жарят.

Обеспечение продовольствием отнимает всего три часа в день.
Я повторюсь, 3 часа в день.

Нет, вы не поняли. Прочувствуйте.

Три часа.

Да это же коммунизм. К этому стремятся все либералы планеты, именно такой рабочий день обещат нам футуристы.

Так давайте же посмотрим, как скрашивают свой досуг статистически идентичные нам по психологии и физчески яномамо.

Долгий досуг мужчины яномамо заполняют употреблением галлюциногенных наркотиков, приготовленных из разных растений, а шаманы – пребыванием в трансе, общением с духами и сказаниями.

Ну, и, пожалуй, можно добавить, что яномамские деревни находятся в состоянии почти постоянной вражды друг с другом и с другими племенами. Они заключают союзы, скрепляемые подарками и ритуальными празднествами, чтобы укрепиться против врага. Но зачастую празднества оказываются ловушками и кончаются для приглашенных гостей кровавой баней. Такая постоянная война недешево обходится. По данным антрополога Наполеона Шаньона, изучающего яномамо несколько десятилетий, около 30 % смертей взрослых мужчин в этом племени – насильственные. Шаньон выяснил, что у 57 % яномамо старше 40 лет двое или больше близких родственников – дети, родители, братья – погибли от чужой руки.

Образ жизни яномамо ни в чем не сходен с существованием большинства людей в развитых экономиках. И при этом у них есть все ключевые общественные институты, включая военное дело, торговлю, религию и четкое разделение гендерных ролей. Откуда пришли эти институты? Есть ли у них биологические корни или это исключительно культурные явления? Какие механизмы в первую очередь обеспечивают цельность человеческого сообщества?

На все эти вопросы отвечает гипотеза – правда, не подтвержденная прямыми доказательствами, – согласно которой все формы общественного поведения человека тем или иным образом укоренены в генетической матрице, доставшейся ему от предков-приматов и адаптированной путем эволюции к складывающимся условиям жизни.

Одной из таких адаптаций, вероятно, была активная экспансия свойственных шимпанзе чувства территории и агрессивности к представителям своего вида. Вместе с тем человек приобрел особый набор совершенно иных форм поведения, позволяющих эффективно взаимодействовать с ближними в крупных и сложноорганизованных сообществах. В группах шимпанзе большинство самцов – родственники: их общий генетический интерес и есть тот «клей», который объединяет группу. Люди же развили формы поведения, позволяющие даже к чужакам относиться, как к родственникам, и на этом держится вся городская культура. Именно мягкие формы поведения, составляющие такую же часть человеческой природы, как и склонность к убийству и насилию, обеспечивают социальную сплоченность, благодаря которой развивается цивилизация.

Кстати о шимпанзе.
Считается что ветви на концах, которых с одной стороны оказались мы, а с другой стороны шимпанзе, разделились около миллиона лет назад.

Столько же разницы между бурым медведем и белым медведем. Помимо того, что мы явно эволюционируем быстрее, можно еще предположить, что схожие признаки у шимпанзе и человека унаследованы от далекого общего предка.

Давайте по сравниваем.

Общество у шимпанзе складывалось, очевидно, с целью обеспечить его членам максимальный репродуктивный успех. Их социальная структура тщательно приспособлена к условиям жизни, так же как и радикально иная структура общества бонобо к их условиям. В человеческих сообществах тоже существует широкий спектр различных структур, в каждой из которых можно увидеть решение той или иной проблемы. Эгалитарные нравы охотников и собирателей – адекватный ответ на проблему непостоянства охотничьей удачи. А для торговли и распределения излишков лучше подходит иерархическая структура оседлого общества.

Шаблоны общественного поведения шимпанзе и человека весьма сходны в главном: в том, что касается защиты территории и стремления радикально решить проблему враждебных соседей путем их полного истребления. Но в других важнейших аспектах они расходятся. У людей сформировались совсем иные отношения между полами, основанные на институте семьи, а не на разделении мужской и женской иерархий. Семья требует значительно большего доверия между мужчинами: им нужно объединяться ради важных целей, например для ведения войны, не опасаясь, что их жен похитят. Кроме того, во всех человеческих группах существуют институты, неизвестные шимпанзе. Сюда входит право собственности, церемонии, ритуалы и религии, проработанная система обмена и торговли, построенная на универсальном принципе взаимности.

Группы шимпанзе, как и примитивные человеческие сообщества, строятся на родственных связях, и эволюционный смысл такого подхода вполне понятен. Но родственные группы не могут преодолеть определенных лимитов численности. Люди, обретшие дар языка, выработали способы создавать большие коллективы, не связанные кровными узами. Одна из этих объединяющих сил – религия, которая появилась, скорее всего, почти одновременно с языком.

Богатство человеческой культуры не позволяет легко обнаружить генетическую подоплеку нашего социального поведения. Гораздо проще наблюдать поведенческие схемы, заданные генетикой, у нашей дикой родни. Шимпанзе в природе изучаются около 45 лет, эту работу начали Джейн Гудолл, работавшая в Национальном парке Гомбе (Танзания), и Тосисада Нисида (заповедник Махале, Танзания) и продолжили их последователи. Лишь в последние годы в результате огромной работы у ученых начала складываться некоторая общая картина. Сегодня биологи могут объяснить многие фундаментальные особенности общественного устройства у шимпанзе и знают, как функционируют его отдельные части. Механика социума шимпанзе имеет самую прямую связь с гораздо менее очевидной стратегией человеческой социальности.

Изначально Джейн Гудолл считала, что шимпанзе в Гомбе живут одной большой и счастливой коммуной, но затем, не без помощи опытов Нисиды, выяснилось, что все ровно наоборот. Шимпанзе делятся на стаи числом до 120 особей, каждая имеет свою территорию и агрессивно ее защищает.

Вся стая никогда не собирается вместе. Ее члены передвигаются по территории группами переменного состава примерно по 20 голов: специалисты по изучению приматов называют это обществом деления-слияния (fission-fusion society). Самка с детенышами нередко ест отдельно либо в небольшой группе с другими самками с потомством. Удивительная параллель с человеческими нравами: сообщества шимпанзе патрилокальны, т. е. самцы остаются на своей территории, а самки перемещаются к брачным партнерам на соседние участки. Обычно самки шимпанзе в возрасте полового созревания покидают родные сообщества и присоединяются к чужим, где больше нравятся самцам, чем тамошние «невесты».

Большинство охотничье-собирательских сообществ также патрилокальны – жена уходит жить в клан мужа. Биологическая причина – страховка от инбридинга, с проблемой которого сталкиваются все социальные животные. Но в мире приматов почти всеобщим стало другое решение – матрилокальность, когда женские особи остаются на месте, а уходят, достигнув половой зрелости, самцы. Патрилокальность – исключение, и она возникла, кроме человека и шимпанзе, предположительно, только у четырех видов приматов

Поэтому если у тебя нет квартирки, и ты не хочешь дарить ей машинку что бы она свободно перемещалась, то ты говнюк, не достоин размножаться.

Другая необычная черта социальности шимпанзе – тоже свойственная человеку – это склонность устраивать кровавые набеги на соседей. Самцы не просто охраняют границы своего участка: они то и дело нападают на иноплеменников, при этом зачастую убивают. Это обстоятельство немало удивило многих биологов и социологов, привыкших думать, что война – феномен исключительно человеческой социальности.

Зачем вообще стаи шимпанзе держатся своей территории и защищают ее? Зачем убивают друг друга? Ученые считают, что им удалось реконструировать фундаментальную логику социальности шимпанзе, по крайней мере в общих чертах. Социум шимпанзе, как оказалось, формируется необходимостью добывать себе пропитание – преимущественно за счет собирания плодов. Деревья плодоносят лишь время от времени. Они разбросаны по лесу и саванне и не могут обеспечить пищей большую стаю. Самкам шимпанзе, которым необходимо не только выжить самим, но и выкормить детенышей, удобнее промышлять самостоятельно. Они кормятся на участке площадью в несколько квадратных километров и редко его покидают. Размер участка необыкновенно важен. По данным Дженнифер Уильямс и Энн Пьюси, изучавших шимпанзе парка Гомбе, чем больше участок, тем короче у самки интервал между родами, т. е. тем больше потомства она приносит.

Что касается стратегий самцов, то каждый из них стремится к репродуктивному успеху, оберегая одну самку. Однако самцам кажется более рациональным объединяться в отряды и охранять территорию, на которой пасется много самок. Одно из разумных объяснений этой стратегии заключается в том, что в условиях патрилокальности самцы, как правило, приходятся друг другу родственниками, и, защищая группу самок, каждый самец-шимпанзе борется не только за свой репродуктивный успех, но и за успех рода. Ведь гены родственников в значительной степени сходны с его генами. Как замечает биолог Уильям Хэмилтон, предложивший доктрину совокупной приспособленности, помочь кровному родственнику передать гены по наследству – практически то же, что передать свои. Поэтому у видов с кровно обусловленной социальностью закрепляются гены, поощряющие альтруизм. Та же самая логика объясняет сплоченность муравьиных и пчелиных сообществ, в которых рабочие особи генетически ближе к своим сестрам и братьям, чем к потомству, которое могли бы принести. Из-за этого рабочие особи отказываются от возможности размножения и счастливы участью бесплодных нянек при детях царицы-матки.

В сообществах шимпанзе самцы и самки обычно не склонны проводить время вместе, исключая моменты спаривания. Два пола организуются каждый в свою общественную иерархию. Любой взрослый самец требует почтения от любой самки и немедленно прибегает к насилию, если самка не готова подчиняться. При всех наших различиях и у человека, и у шимпанзе социум решает одну и ту же задачу: обеспечить самцам и самкам подходящий способ получить личное репродуктивное преимущество.

Во главе мужской иерархии стоит альфа-самец, удерживающий свой статус за счет физической мощи и, что не менее важно, за счет союзов с другими самцами. «Альфа живет в постоянной опасности заговора самцов и должен непрерывно укреплять свой статус демонстративной воинственностью», – пишет Джон Митани

Проверка вожака на прочность, которую ученые иногда иронически называют выборами, может произойти в любой момент. Поражение на выборах у шимпанзе – не самая приятная перспектива. Проигравшему зачастую просто отрывают детородный орган и оставляют умирать. Долгое правление не гарантирует мирной отставки. Шимпанзе Нтолги из Махале был альфа-самцом 16 лет, а потом заговорщики свергли его и убили.

Какая же выгода быть альфа-самцом, если приходится каждый день рисковать своей властью, а единственная процедура отрешения от нее – насильственная смерть? Задумываются ли над этим шимпанзе или нет, эволюция свидетельствует: высокая позиция в мужской иерархии дает самцу возможность чаще спариваться и оставить больше потомства.

Эта связь далеко не сразу открылась ученым. Самка шимпанзе в период овуляции демонстрирует готовность к зачатию: у нее на заду появляется большая розовая шишка. Самки в эту пору становятся весьма общительными и всеми силами стараются спариться с каждым самцом в стае, в среднем копулируя 6–8 раз в день.

При такой, казалось бы, хаотичной системе спаривания, каким образом высокоранговые самцы получают положенную по статусу награду? Во-первых, они спариваются чаще, хотя обычно и делят партнерш с другими самцами. Во-вторых, вспомним о таком явлении, как спермовые войны. При большом числе партнеров у самки, преимущество будет у того самца, который сможет произвести больше спермы и «затопить» соперников. Поэтому эволюция отбирает самцов шимпанзе с огромными по отношению к телу тестикулами. Но было непонятно, имеют ли эти самцы выгоду от своего ранга, пока не появились современные методики ДНК-анализа на отцовство. Группа ученых под руководством Джулии Констебл недавно обнародовала результаты 20-летнего исследования шимпанзе из Касекелы (Гомбе). Ученые обнаружили, что в 36 % беременностей отцом оказывается правящий альфа-самец, а если не считать его близких родственниц, зачатий с которыми следует избегать, то все 45 %

У самок шимпанзе тоже есть своя иерархия. Не такая четкая, как у самцов, потому что самки большую часть времени проводят в уединении, кормясь на своих участках, а не пребывают, как самцы, в постоянном взаимодействии, но и у самок место в иерархии заметно влияет на репродуктивный успех.

Династические войны у людей историки объясняют различными сложными причинами: желанием славы, захватом территорий, насаждением религий. Намерения шимпанзе, не затушеванные такого рода домыслами, можно понять по результатам их действий. Все войны ведутся ради репродуктивного преимущества. Каждый участник старается оставить как можно больше потомства. Самцы стремятся занять в иерархии место рангом повыше, чтобы больше спариваться с разными самками. Самки ищут лучшие кормовые участки, чтобы родить и вырастить как можно больше детенышей. Конечная цель проста, но в сложно устроенном обществе, чтобы ее достичь, индивиду приходится реализовывать весьма сложные сценарии поведения.

Набег – это основная форма военных действий, практикуемых примитивными человеческими сообществами. Яномамо тоже тщательно планируют набеги и стараются свести риск к минимуму. «Цель набега – убить одного или нескольких врагов и скрыться незамеченными», – пишет Наполеон Шаньон (Steven A. LeBlanc, Constant Battles, p. 151.)

Война – занятие, которое отделяет шимпанзе и людей от всех прочих живых существ на земле. «Очень немногие виды живут патрилинейными, связанными по мужской стороне сообществами, где женские особи, чтобы избежать инбридинга, традиционно отправляются искать брачного партнера в чужой клан, – пишут Ричард Рэнгем и Дейл Петерсон. – И только два из этих видов обеспечивают патрилинейность при помощи инициируемой мужскими особями постоянной территориальной агрессии, в том числе кровавых набегов на соседей с целью застать врасплох и убить. Из 4000 видов млекопитающих, из 10 млн или больше того других видов животных такая поведенческая комбинация присуща только шимпанзе и человеку».

К войне шимпанзе и человека, по крайней мере сообщества, подобные яномамо, побуждает одна и та же ключевая мотивация. Шимпанзе защищают кормовые участки самок ради собственного репродуктивного преимущества.

Той же программой руководствуются и яномамо. Захват женщин редко бывает у них основной целью набега, но всегда предполагается как часть военного успеха. Захваченную женщину насилуют все участники набега, затем все мужчины в деревне, после чего она дается одному из них в жены.

Но настоящее репродуктивное преимущество от участия в набеге – это статус, который получает всякий, убивший врага. Чтобы душа убитого не могла отомстить, воин, убивший человека, должен пройти ритуальное очищение – обряд унокаимоу. Прошедшие этот ритуал мужчины получают титул унокаи, и об этом знает вся деревня. Унокаи, как выяснил Наполеон Шаньон, имеют в среднем в 2,5 раза больше жен, чем неубивавшие мужчины, и более чем в три раза больше детей.

Многолетний труд Шаньона необычен своей продолжительностью. Но при всей кропотливости его работы ученое сообщество не торопилось принимать выводы исследователя, сопротивляясь идее, что насилие может быть репродуктивно оправданным. Один из критиков, Марвин Харрис, предположил, что вражда у яномамо вызвана дефицитом белка. Шаньон описывает, как эту мысль восприняли сами яномамо. «Я объяснил им взгляды Харриса: «Он говорит, вы сражаетесь за дичь и мясо, и не верит, что война идет за женщин». Они посмеялись и отвергли теорию Харриса в таких словах: «Yahi yamako buhii makuwi, suwa kaba yamako buhii barowo!» («Мы, конечно, любим мясо, но женщин мы любим гораздо больше!»)»

Кстати, немного о феминизме. Пропорции размеров самцов у шимпанзе по отношению к самкам, гораздо выше чем у людей. Антропологи считают что за последние 10-5 тысяч лет женщины прибавили в росте. В среднем древний мужчина был на 15-25% крупнее женщины, сейчас уже 10-15%. Так что феминизм, по видимому, эволюционно оправдан. Ну это так, для перчинки.

Если у вас возникла мысль что культурный и высокоразвитый человек, благодаря культуре и морали уже давно поднялся над всем этим, то я вас поддержу в лучших традициях интернет споров. Приведя цитату из признанного авторитета:

Человек наживает себе собственность и оставляет ее своим детям; таким образом, в пределах того же народа дети богатых людей получают преимущества перед детьми бедняков, независимо от их телесного или умственного превосходства. Но наследование собственности само по себе далеко не является злом, ибо без накопления капитала не могли бы процветать ремесла, а между тем цивилизованные расы прежде всего благодаря им одержали и продолжают одерживать верх над другими, занимая место низших рас. Умеренное же накопление богатств не мешает процессу отбора. Когда бедный человек начинает преуспевать, его дети берутся за торговлю или промыслы, в которых процветает борьба, и наиболее способный телом и духом всегда успевает более других.

Чарльз Дарвин. Происхождение человека и половой отбор

Конечно культура, мораль, разум – сильно изменил ситуацию в мире.

А теперь, уважаемый читатель, встань и подойди к зеркалу. Загляни в глаза своему отражению. За этим взглядом сытых и спокойных глаз, может даже подслеповатых и скрытых очками, скрыты все те кто передал тебе свои гены. Твои предки. И за сотней поколений, знавших о христианской морали, и за тысячей поколений, принявших культуру как ряд социальных условностей нужных для выживания, таятся во тьме десятки тысяч поколений твоих предков обоего пола. И все они – успешные и удачливые убийцы.

Не подведи их.