Спектакль ваал. Гостиная в доме меха

Бертольд Брехт

Ваал

Перевод А. Богомолов

Действующие лица

Ваал .

Экарт .

Мех , крупный торговец.

Эмилия , его жена.

Пиллер , газетный критик.

Пширер , чиновник.

Молодой господин .

Молодая дама .

Другой гость .

Лакей .

Иоганнес .

Иоганна , его подружка.

Луиза , кельнерша.

Старшая сестра .

Младшая сестра .

Хозяйка дома .

София .

Извозчики .

Пианист .

Посетители кафе .

Крестьяне .

Священник .

Трактирщик .

Боллеболл .

Нищий .

Мая , нищенка.

Гугу .

Молодая женщина .

Ватцман .

Лесорубы .

Другие лесорубы .

Мьюрк , владелец "Ночного облака".

Лупу .

Субретка .

Двое мужчин .

Двое полицейских .

Другая кельнерша .

Гостиная в доме Меха

Двустворчатая дверь открывается, в комнату входят Мех , Эмилия , Пширер , Иоганнес Шмидт, доктор Пиллер , Ваал , другие гости.

Мех (обращаясь к Ваалу). Надеюсь, вы не откажетесь выпить немного вина за наше с вами знакомство, господин Ваал? (Делает приглашающий жест.)

Все направляются к столу, садятся. Ваала усаживают на почетное место.

Мех (Ваалу.) А как насчет раков? Или, скажем, угря? Извольте полюбоваться на этого копченого покойничка. (Показывает глазами на блюдо.)

Пиллер (Меху). Я безумно рад, что бессмертные стихи господина Ваала, познакомить вас с которыми именно мне выпала честь, удостоились вашей похвалы. (Ваалу.) Вам надо издать свою лирику. Господин Мех заплатит хорошие деньги, и вы наконец выберетесь со своего чердака.

Мех . Я торгую коричником. Целые леса коричника сплавляют для меня по рекам Бразилии. Но это не помешает мне издать и ваши стихи.

Эмилия . Господин Ваал живет на чердаке?

Ваал . (жует, запивает пищу вином). На Живодерке, девятнадцать. Пауза.

Мех . В стихах я, собственно, плохо разбираюсь. Слишком толстокож для этого. А вот своим затылком вы мне напоминаете одного туземца с Малайского архипелага. Того приходилось загонять на плантацию кнутом. И он работал, оскалив зубы.

Пширер . Господа! Должен признаться, я был просто потрясен, узнав, в сколь стесненных обстоятельствах пребывает такой человек. Как вам уже известно, наш уважаемый мастер числится у меня в канцелярии обыкновенным писарем. С полным основанием утверждаю, что заставлять таких людей работать поденщиками - просто позор для нашего города. И я от всего сердца поздравляю вас, господин Мех, что именно ваш салон будут называть, так сказать, колыбелью всемирной славы этого гения. Да, да, господа, этого гения! Ваше здоровье, господин Ваал! Ваал делает возражающий жест, продолжает есть.

Пиллер . Я напишу о вас эссе, господин Ваал. Дайте мне ваши рукописи. У меня за спиной - все газеты...

Молодой господин . И как вам только удается, уважаемый мастер, добиваться такой неслыханной простоты? Прямо-таки в стиле Гомера.

Молодая дама (поворачивается к Ваалу). А мне вы больше напоминаете Уолта Уитмена. Только вы крупнее, так мне кажется.

Другой гость . Уж если на то пошло, в господине Ваале есть что-то от Верхарна...

Пиллер (перебивает его). Нет, нет, что вы?! От Верлена, Верлена! Даже чисто внешне. Вспомните, что пишет Ломброзо.

Ваал . Еще кусочек угря, пожалуйста.

Молодая дама . В ваших стихах меня подкупает этакая фривольность...

Иоганнес . Господин Ваал поет свои песни извозчикам. В трактире, что у реки.

Молодой господин (не обращая внимания на слова Иоганнеса). Вы, мастер, всех названных поэтов за пояс заткнете. А что до современных, так они вам и в подметки не годятся.

Другой гость . Уж во всяком случае, вы - наша надежда!

Ваал . Еще немного вина, пожалуйста!

Молодой господин . Я считаю вас предтечей мессии европейской поэзии, появления которого все мы ожидаем в самое ближайшее время.

Молодая дама . Уважаемый мастер! Господа! Позвольте мне прочитать вам одно небольшое стихотворение из журнала "Революция". Думаю, что оно вам понравится. (Встает со стула, начинает читать.)

Он стал уже черным от солнца,

Его иссушили ветра,

Даром что все деревья

В парке побрезгали им.

И лишь у забора рябина,

Вся в ягодах, как в огне,

Одна среди всех горемыку

Из жалости приняла.

Там и висел он, качаясь,

Над кучей пожухлой листвы,

Пальцы заката дрожали,

В волосьях его копошась.

Аплодисменты. Возгласы: "Браво! Гениально! Чертовщина какая-то, но со вкусом!"

Молодая дама . (Торопливо.) Мне кажется, это во многом схоже с мироощущением господина Ваала.

Мех (Ваалу). Вам бы отправиться в путешествие. Горы Абиссинии - это именно то, что вам надо.

Ваал . Вот если бы эти горы сами ко мне пришли...

Пиллер . При вашем знании жизни в этом нет никакой необходимости. Кстати, ваши стихи произвели на меня довольно сильное впечатление.

Ваал . Даже извозчики и те, когда им нравятся мои песни, всегда вынимают из карманов кошельки...

Мех (с полным ртом). Я издам вашу лирику. Пусть мой коричник пока поплавает в воде. А может, займусь и тем и другим.

Эмилия (Меху). Тебе не следует так много пить.

Ваал . Послушайте, у меня совсем нет рубашек. Белые бы мне особенно пригодились.

Мех . Вы что, не хотите, чтобы издали вашу книгу?

Ваал . Только они должны быть из очень мягкой и тонкой материи.

Пиллер (с иронией). А чем бы мог помочь вам я?

Эмилия . Вы пишите чудесные стихи, господин Ваал. Поэтому вы и столь чувствительны.

Ваал (пожирая ее глазами). Сыграйте нам что-нибудь.

Эмилия молча направляется к фисгармонии, начинает играть.

Мех . Люблю поесть под звуки фисгармонии.

Эмилия (Ваалу). Пожалуйста, не пейте так много, господин Ваал.

Ваал (продолжая смотреть на Эмилию). Так, значит, к вам сейчас плывет коричник, Мех? Целые леса порубленных деревьев?

Эмилия . Да пейте вы сколько душе угодно, господин Ваал. Я просто так сказала...

Пиллер . А вы и в этом подаете большие надежды, господин Ваал.

Ваал (Эмилии). Поиграйте-ка еще. У вас такие красивые руки.

Эмилия перестает играть, возвращается к столу.

Пиллер . А до самой музыки вам, похоже, и дела нет?

Ваал . Вы мне мешаете слушать. Слишком много болтаете.

Пиллер . Вы большой оригинал! Видно, и вправду не хотите, чтобы вас издали...

Ваал (Меху). Скажите, Мех, а скотом вы, часом, не торгуете?

Мех . Вы что-нибудь имеете против?

Ваал (поглаживая Эмилии руку). Какое вам дело до моих стихов?

Мех . Я просто хотел оказать вам услугу. Эмилия, дорогая, будь добра, почисть-ка нам еще немного яблок.

Пиллер (Меху). Он боится, что мы из него выжмем все соки. (Поворачивается к Ваалу.) Вы еще не решили, в каком именно качестве я могу быть вам полезен?

Ваал . Вам всегда шьют такие широкие рукава, Эмилия?

Эмилия . А теперь действительно перестаньте пить, прошу вас.

Пширер . Надо быть поосторожнее с алкоголем. Уж сколько гениев пало, так сказать...

Мех (не дает ему договорить). Может, вы хотите принять душ? Или чтобы вам постелили постель? Есть ли у вас еще какие-либо пожелания?

Ваал (выпивает бокал до дна). Насчет постели ничего не имею против... если с вашей женой. Не будьте монополистом!

Мех (вскакивает со стула). Мне нравятся все твари божьи, но с этим животным вообще нельзя иметь никакого дела. Пойдем, Эмилия! Прошу вас, господа!

Все возмущены, выходят из-за стола. Возгласы: "О, Боже! Какая наглость! Уж дальше некуда!"

Пширер . Господин Мех, я просто потрясен...

Пиллер (Ваалу). В ваших стихах есть что-то зловещее.

Ваал (Иоганнесу). Как зовут этого господина?

Иоганнес . Пиллер.

Ваал . Пиллер, вы мне их пришлите, эти ваши газеты... Я их использую по назначению...

Пиллер (уходя). Да я вас знать не желаю! Вы для меня пустое место. И для нашей литературы вы пустое место.

Все уходят. Ваал остается сидеть за столом.

Лакей (появляется в дверях). Ваш плащ, сударь!

На чердаке у Ваала

Звездная ночь. Ваал и Иоганнес стоят у окна, смотрят на небо.

Ваал . Когда ночью лежишь на спине в траве, хребтом чувствуешь, что наша Земля все-таки шар, и что мы летим, и что на Земле есть твари, пожирающие все ее растения.

Иоганнес . Вы разбираетесь в астрономии?

Ваал . Нет, конечно.

Иоганнес . У меня есть девушка. Она сама невинность. Но как-то раз во сне я видел, как она спала с можжевельником. То есть, я хочу сказать, на кусте можжевельника было распростерто ее белое тело, и узловатые ветви, как руки, ласкали его. С тех пор я уже не могу спокойно заснуть.

Ваал . А сам-то ты ласкал ее белое тело?

Иоганнес . Да нет, я же говорю, она - невинна. Даже колени... Есть ведь разные степени невинности, не так ли? Правда, иногда, когда я на какое-то мгновение прижимаю ее к своей груди, она вдруг вся начинает дрожать, как лист на ветру. Но такое с ней случается только ночью, когда темно. Я слишком слаб, чтобы сделать это. Ведь ей всего семнадцать.

Ваал . Скажи, а в этом твоем сне ей понравились ласки можжевельника?

Иоганнес . О, да.

Ваал . У нее белоснежное белье. Колени сжимают тоненькую рубашечку... Когда ты с ней переспишь, она превратится в кусок мяса, у которого даже лица не будет.

Иоганнес . Вы просто читаете мои мысли. Я и сам так думаю. То есть, я, конечно, трус... Вы, как я понимаю, считаете половую жизнь низостью?..

Ваал . Такое могут говорить только свиньи, те, кому это не дано. Когда обнимаешь девственные бедра, от трепета и блаженства творения становишься Богом. Тела переплетаются друг с другом, как корни твоего можжевельника. Сердца бешено стучат и гонят по жилам кровь...

Иоганнес . Но ведь родители этого не одобряют.

Ваал . Твои родители отжившие люди. (Тянется за гитарой.) Что они могут сказать против любви, в пламени которой может сгореть всякий? Да они и рта раскрыть не посмеют, потому что там у них одни гнилые зубы. Потом, правда, наступает такой момент, когда начинаешь плеваться. (Настраивает гитару.)

Иоганнес . Это вы об их беременности?

Ваал (ударяет по струнам). Когда теплое и ласковое лето уплывает прочь, и они уже насытились любовью, как губки влагой, то снова превращаются в животных, злых и капризных, бесформенных, с огромными животами. С груди у них капает, а руки становятся мокрыми и липкими словно полипы. Потом их тела начинают распадаться, и они, бледные как смерть, с дикими криками, словно речь идет о рождении нового космоса, выдавливают из себя маленький плод. Они в муках выталкивают из себя то, что когда-то вбирали с таким сладострастием. (Перебирает струны.) Надо иметь хорошие зубы. Когда ими вонзаешься в апельсин, струйка сока ударяет тебе в нёбо. Так и любовь.

Иоганнес . Зубы у вас большие, серовато-желтые, как у зверя.

Ваал (не обращая внимания на его слова). Любовь это... ну, представь себе, что ты опустил свою руку в теплую воду пруда, и у тебя между пальцами колышутся водоросли... Это мука, от которой дерево, оседланное буйным ветром, пьянеет и начинает петь. Это неистовство натиска, которому дрожа уступают... Это полет против ветра... Вот что такое любовь. Но она похожа и на кокосовый орех. Тот хорош, пока свеж и сочен. Когда же он весь выжат и остается лишь горькая на вкус мякоть, его выплевывают. (Кладет...

Пьесы «Ваал» нет ни в одном собрании сочинений Брехта, изданном в России. Потому что того Брехта, который придумал житие Ваала, выдающегося поэта и в то же время последнего подонка, алкоголика и развратника, в России не знают. Нам знаком Брехт - убежденный социалист и антифашист, изобретатель одной из четырех ныне действующих театральных систем, театра отчуждения. Его портрет висел в мятежной любимовской «Таганке» рядом с портретом Мейерхольда. Его некрасивое асимметричное лицо с птичьим носом, круглыми очками, слишком короткой челочкой вчеканилось в память. И лицо это казалось лицом совершенного аскета. «Ваала» же написал двадцатилетний эпикуреец, недавний гимназист, демонстрирующий презрение к мещанским запретам и ценностям. Отец Брехта - буржуа средней руки - называл сына молодым бычком и журил за бесконечные «бабьи истории», а пуританка-матушка и вовсе окрестила «порнографистом» за откровенные стишки об отношениях полов. Текст «Ваала» (1918) тошнотворен: женщины дрожат от страсти к заглавному персонажу, теряют в его объятьях девственность и мужей, беременеют, а потом рыдают и топятся. При этом все - и женщины, и мужчины - продолжают любить похотливого борова, потому что он еще и поэт. Воспринимать это произведение как полноценную драму сложно. По сути это не пьеса, а характерный жест - выставленный средний палец - в адрес прошлых, гимназических, учителей и клятва верности новым: Ницше, «проклятым поэтам», Золя.

Главный приглашенный режиссер Комиссаржевки болгарин Александр Морфов благоразумно решил не ставить «Ваала» целиком и к брехтовскому тексту отнесся как к сценарию итальянской масочной комедии, то есть использовал его как канву для актерской импровизации. Морфов изменил профессию главного героя, превратив его из поэта в рок-музыканта. На сцене играет собранная из актеров театра рок-группа - инструменты настоящие, поют вживую, оглушают нешуточно. Лидер - артист Александр Баргман, морфовский Дон Жуан, а теперь вот Ваал, по мнению Морфова, прямой наследник грешников-мучеников Джима Моррисона и Джими Хендрикса. Баргман - Ваал носит темные очки и перчатки с обрезанными пальцами, заливает сцену шампанским, забрасывает пивными банками. Когда он бодро запевает «Слоников» Науменко и когда рычит про то, что у него открылись старые раны (узнав, что девочка, которую он поимел пару часов назад, утопилась), то вызывает исключительно животные ассоциации. Этого Ваала мочалит оскорбленный муж (Александр Большаков), сверлит отчаянными глазками раздавленный идолопоклонник (Родион Приходько), умоляет хоть о собачьей доле рядом с ним беременная девушка (Елена Андреева) - а он продолжает чувствовать себя как невозмутимая свинья, которая нежится после дождя в теплой луже. Даже когда герой подыхает в переходе метро вонючим бомжом, он умудряется сделать это с какой-то животной легкостью.

Когда-то артист Баргман и в самом деле владел стилем трагической буффонады - причем едва ли не единственный в городе. Теперь он играет в без малого двадцати спектаклях и подвизается на телевидении, и потому до минимума ограничил набор ингредиентов для изготовления ролей. Баргман ловко втюхивает публике драматический фаст-фуд - нечто среднее между капустником и stand-up comedy - и сохраняет полный нейтралитет по отношению ко всему, что происходит на сцене. Не думаю, что Морфов мечтал о таком результате, но вышел у него именно юношеский протестантский выкрик: вот, мол, как можно, оказывается, ставить спектакли, с пофигистским задором рассуждая о сексе, музыке и смерти. Если в «Дон Жуане» Морфов подбрасывал публике анекдоты с желчью, выяснял отношения с создателем, то в «Ваале», кажется, сводит счеты с какими-то давними учителями, уверявшими, что театр - дело глубокомысленное.

Действующие лица

Ваал.

Э к а р т.

Мех , крупный торговец.

Эмилия, его жена.

Пиллер , газетный критик.

Пширер , чиновник.

Молодой господин.

Молодая дама.

Другой гость.

Лакей.

Иоганнес.

Иоганна, его подружка.

Луиза, кельнерша.

Старшая сестра.

Младшая сестра.

Хозяйка дома.

София.

Извозчики.

Пианист.

Посетители кафе.

Крестьяне.

Священник.

Трактирщик.

Боллеболл.

Нищий.

Мая, нищенка.

Гугу.

Молодая женщина.

В а т ц м а н.

Лесорубы.

Другие лесорубы.

М ь ю р к, владелец "Ночного облака".

Луну.

Субретка.

Двое мужчин.

Двое полицейских.

Другая кельнерша.

ГОСТИНАЯ В ДОМЕ МЕХА

Двустворчатая дверь открывается, в комнату входят Мех, Эмилия, Пширер, Иоганнес Шмидт, доктор Пиллер, Ваал, другие гости.

Мех (обращаясь к Ваалу). Надеюсь, вы не откажетесь выпить немного вина за наше с вами знакомство, господин Ваал? (Делает приглашающий жест.)

Все направляются к столу, садятся. Ваала усаживают на почетное место.

Мех (Ваалу.) А как насчет раков? Или, скажем, угря? Извольте полюбоваться на этого копченого покойничка. (Показывает глазами на блюдо.)

Пиллер (Меху). Я безумно рад, что бессмертные стихи господина Ваала, познакомить вас с которыми именно мне выпала честь, удостоились вашей похвалы. (Ваалу.) Вам надо издать свою лирику. Господин Мех заплатит хорошие деньги, и вы наконец выберетесь со своего чердака.

М е х. Я торгую коричником. Целые леса коричника сплавляют для меня по рекам Бразилии. Но это не помешает мне издать и ваши стихи.

Эмилия. Господин Ваал живет на чердаке?

Ваал. (жует, запивает пищу вином). На Живодерке, девятнадцать. Пауза.

М е х . В стихах я, собственно, плохо разбираюсь. Слишком толстокож для этого. А вот своим затылком вы мне напоминаете одного туземца с Малайского архипелага. Того приходилось загонять на плантацию кнутом. И он работал, оскалив зубы.

IIширер. Господа! Должен признаться, я был просто потрясен, узнав, в сколь стесненных обстоятельствах пребывает такой человек. Как вам уже известно, наш уважаемый мастер числится у меня в канцелярии обыкновенным писарем. С полным основанием утверждаю, что заставлять таких людей работать поденщиками - просто позор для нашего города. И я от всего сердца поздравляю вас, господин Мех, что именно ваш салон будут называть, так сказать, колыбелью всемирной славы этого гения. Да, да, господа, этого гения! Ваше здоровье, господин Ваал! Ваал делает возражающий жест, продолжает есть.

Пиллер . Я напишу о вас эссе, господин Ваал. Дайте мне ваши рукописи. У меня за спиной - все газеты...

Молодой господин. И как вам только удается, уважаемый мастер, добиваться такой неслыханной простоты? Прямо-таки в стиле Гомера.

Молодая дам а (поворачивается к Ваалу). А мне вы больше напоминаете Уолта Уитмена. Только вы крупнее, так мне кажется.

Другой гость. Уж если на то пошло, в господине Ваале есть что-то от Верхарна...

Пиллер (перебивает его). Нет, нет, что вы?! От Верлена, Верлена! Даже чисто внешне. Вспомните, что пишет Ломброзо.

Ваал. Еще кусочек угря, пожалуйста.

Молодая дама. В ваших стихах меня подкупает этакая фривольность...

Иоганнес. Господин Ваал поет свои песни извозчикам. В трактире, что у реки.

Молодой господин (не обращая внимания на слова Иоганнеса). Вы, мастер, всех названных поэтов за пояс заткнете. А что до современных, так они вам и в подметки не годятся.

Другой гость. Уж во всяком случае, вы - наша надежда!

Ваал. Еще немного вина, пожалуйста!

Молодой господин. Я считаю вас предтечей мессии европейской поэзии, появления которого все мы ожидаем в самое ближайшее время.

Молодая дама. Уважаемый мастер! Господа! Позвольте мне прочитать вам одно небольшое стихотворение из журнала "Революция". Думаю, что оно вам понравится. (Встает со стула, начинает читать.) Он стал уже черным от солнца,

Его иссушили ветра,

Даром что все деревья

В парке побрезгали им.

И лишь у забора рябина,

Вся в ягодах, как в огне,

Одна среди всех горемыку

Из жалости приняла.

Там и висел он, качаясь,

Над кучей пожухлой листвы,

Пальцы заката дрожали,

В волосьях его копошась.

Аплодисменты. Возгласы: "Браво! Гениально! Чертовщина какая-то, но со вкусом!"

Молодая дама. (Торопливо.) Мне кажется, это во многом схоже с мироощущением господина Ваала. Мех (Ваалу). Вам бы отправиться в путешествие. Горы Абиссинии - это именно то, что вам надо.

Ваал. Вот если бы эти горы сами ко мне пришли...

П и л л е р . При вашем знании жизни в этом нет никакой необходимости. Кстати, ваши стихи произвели на меня довольно сильное впечатление.

Ваал. Даже извозчики и те, когда им нравятся мои песни, всегда вынимают из карманов кошельки...

М е х (с полным ртом). Я издам вашу лирику. Пусть мой коричник пока поплавает в воде. А может, займусь и тем и другим.

Эмилия (Меху). Тебе не следует так много пить.

Ваал. Послушайте, у меня совсем нет рубашек. Белые бы мне особенно пригодились. Мех. Вы что, не хотите, чтобы издали вашу книгу?

Ваал. Только они должны быть из очень мягкой и тонкой материи.

П и л л е р (с иронией). А чем бы мог помочь вам я?

Э м и л и я . Вы пишите чудесные стихи, господин Ваал. Поэтому вы и столь чувствительны.

Ваал (пожирая ее глазами). Сыграйте нам что-нибудь.

Эмилия молча направляется к фисгармонии, начинает играть.

Мех . Люблю поесть под звуки фисгармонии.

Эмилия (Ваалу). Пожалуйста, не пейте так много, господин Ваал.

Ваал (продолжая смотреть на Эмилию). Так, значит, к вам сейчас плывет коричник, Мех? Целые леса порубленных деревьев?

Э м и л и я . Да пейте вы сколько душе угодно, господин Ваал. Я просто так сказала...

Пиллер. А вы ив этом подаете большие надежды, господин Ваал.

Ваал (Эмилии). Поиграйте-ка еще. У вас такие красивые руки.

Эмилия перестает играть, возвращается к столу.

П и л л е р . А до самой музыки вам, похоже, и дела нет?

Ваал. Вы мне мешаете слушать. Слишком много болтаете.

П и л л е р . Вы большой оригинал! Видно, и вправду не хотите, чтобы вас издали...

Ваал (Меху). Скажите, Мех, а скотом вы, часом, не торгуете?

М е х . Вы что-нибудь имеете против?

Ваал (поглаживая Эмилии руку). Какое вам дело до моих стихов?

М е х . Я просто хотел оказать вам услугу. Эмилия, дорогая, будь добра, почисть-ка нам еще немного яблок.

П и л л е р (Меху). Он боится, что мы из него выжмем все соки. (Поворачивается к Ваалу.) Вы еще не решили, в каком именно качестве я могу быть вам полезен?

Ваал. Вам всегда шьют такие широкие рукава, Эмилия?

Э м и л и я . А теперь действительно перестаньте пить, прошу вас.

П ш и р е р . Надо быть поосторожнее с алкоголем. Уж сколько гениев пало, так сказать...

Бертольд Брехт

Перевод А. Богомолов

Действующие лица

Ваал.

Э к а р т.

Мех , крупный торговец.

Эмилия, его жена.

Пиллер , газетный критик.

Пширер , чиновник.

Молодой господин.

Молодая дама.

Другой гость.

Лакей.

Иоганнес.

Иоганна, его подружка.

Луиза, кельнерша.

Старшая сестра.

Младшая сестра.

Хозяйка дома.

София.

Извозчики.

Пианист.

Посетители кафе.

Крестьяне.

Священник.

Трактирщик.

Боллеболл.

Нищий.

Мая, нищенка.

Гугу.

Молодая женщина.

В а т ц м а н.

Лесорубы.

Другие лесорубы.

М ь ю р к, владелец "Ночного облака".

Луну.

Субретка.

Двое мужчин.

Двое полицейских.

Другая кельнерша.

ГОСТИНАЯ В ДОМЕ МЕХА

Двустворчатая дверь открывается, в комнату входят Мех, Эмилия, Пширер, Иоганнес Шмидт, доктор Пиллер, Ваал, другие гости.

Мех (обращаясь к Ваалу). Надеюсь, вы не откажетесь выпить немного вина за наше с вами знакомство, господин Ваал? (Делает приглашающий жест.)

Все направляются к столу, садятся. Ваала усаживают на почетное место.

Мех (Ваалу.) А как насчет раков? Или, скажем, угря? Извольте полюбоваться на этого копченого покойничка. (Показывает глазами на блюдо.)

Пиллер (Меху). Я безумно рад, что бессмертные стихи господина Ваала, познакомить вас с которыми именно мне выпала честь, удостоились вашей похвалы. (Ваалу.) Вам надо издать свою лирику. Господин Мех заплатит хорошие деньги, и вы наконец выберетесь со своего чердака.

М е х. Я торгую коричником. Целые леса коричника сплавляют для меня по рекам Бразилии. Но это не помешает мне издать и ваши стихи.

Эмилия. Господин Ваал живет на чердаке?

Ваал. (жует, запивает пищу вином). На Живодерке, девятнадцать. Пауза.

М е х . В стихах я, собственно, плохо разбираюсь. Слишком толстокож для этого. А вот своим затылком вы мне напоминаете одного туземца с Малайского архипелага. Того приходилось загонять на плантацию кнутом. И он работал, оскалив зубы.

IIширер. Господа! Должен признаться, я был просто потрясен, узнав, в сколь стесненных обстоятельствах пребывает такой человек. Как вам уже известно, наш уважаемый мастер числится у меня в канцелярии обыкновенным писарем. С полным основанием утверждаю, что заставлять таких людей работать поденщиками - просто позор для нашего города. И я от всего сердца поздравляю вас, господин Мех, что именно ваш салон будут называть, так сказать, колыбелью всемирной славы этого гения. Да, да, господа, этого гения! Ваше здоровье, господин Ваал! Ваал делает возражающий жест, продолжает есть.

Пиллер . Я напишу о вас эссе, господин Ваал. Дайте мне ваши рукописи. У меня за спиной - все газеты...

Молодой господин. И как вам только удается, уважаемый мастер, добиваться такой неслыханной простоты? Прямо-таки в стиле Гомера.

Молодая дам а (поворачивается к Ваалу). А мне вы больше напоминаете Уолта Уитмена. Только вы крупнее, так мне кажется.

Другой гость. Уж если на то пошло, в господине Ваале есть что-то от Верхарна...

Пиллер (перебивает его). Нет, нет, что вы?! От Верлена, Верлена! Даже чисто внешне. Вспомните, что пишет Ломброзо.

Ваал. Еще кусочек угря, пожалуйста.

Молодая дама. В ваших стихах меня подкупает этакая фривольность...

Иоганнес. Господин Ваал поет свои песни извозчикам. В трактире, что у реки.

Молодой господин (не обращая внимания на слова Иоганнеса). Вы, мастер, всех названных поэтов за пояс заткнете. А что до современных, так они вам и в подметки не годятся.

Другой гость. Уж во всяком случае, вы - наша надежда!

; в этой редакции асоциальный герой пьесы (асоциальный в «асоциальном обществе», как напишет позже Брехт ), поэт Ваал, был признанием в любви к Франсуа Вийону , «убийце, грабителю с большой дороги, сочинителю баллад», и притом баллад непристойных, - всё здесь было рассчитано на эпатаж добропорядочного буржуа .

Чуть позже «Ваал» трансформировался в пьесу антиэкспрессионистскую , «противопьесу», полемически направленную, в частности, против идеализированного портрета Кристиана Граббе в «Одиноком» Г. Йоста - драматурга, который прославился не столько своими пьесами, сколько изречением героя одной из них: «Когда я слышу слово „культура“ <…>, я снимаю с предохранителя свой браунинг» . В 1919 году вместе с пьесой «Барабаны в ночи » Брехт отнёс «Ваала» в литературную часть мюнхенского «Каммершпиле», но к постановке они не были приняты .

В третий раз Брехт переработал «Ваала» осенью 1920 года - для обещанной ему публикации в издательстве Георга Мюллера . В 1922 году пьеса действительно была издана, однако сам Брехт в своём дневнике охарактеризовал этот вариант «Ваала» как «испорченный, заакадемизированный, приглаженный, причёсанный, побритый и втиснутый в купальные рейтузы» . Именно в этой редакции пьеса впервые была поставлена в 1923 году на сцене, но репертуарной не стала.

В 1954 году, при подготовке к изданию собрания своих пьес, в эссе «Перечитывая мои первые пьесы» Брехт писал: «Для тех, кто не научился мыслить диалектически , в пьесе „Ваал“ может встретиться немало трудностей. Они едва ли увидят в ней что-нибудь, кроме прославления голого эгоцентризма . Однако здесь некое „Я“ противостоит требованиям и унижениям, исходящим от такого мира, который признаёт не использование, но лишь эксплуатацию творчества. Неизвестно, как Ваал отнёсся бы к целесообразному применению его дарований; он сопротивляется их превращению в товар». Для нового издания он выбрал «приглаженную» третью версию, восстановив при этом в первоначальной редакции первую и последнюю сцены «Ваала» . «В остальном, - писал драматург, - я сохраняю пьесу такой, какая она есть, - у меня нет сил менять её. Согласен (и предупреждаю): этой пьесе не хватает мудрости» .

Действующие лица

• Ваал, поэт
• Экарт, композитор, друг Ваала
• София
• Мех, издатель и торговый агент
• Эмилия, его жена Меха
• Доктор Пиллер, критик
• Йоханнес Шмидт
• Йоханна, подруга Йоханнеса
• Луиза, официантка

Сюжет

Ваал - распутный поэт, «прожигатель жизни», делающий свою жизнь, как можно предположить, с Артюра Рембо - одного из кумиров молодого Брехта. Он обладает даром притягивать к себе людей, но обращается с ними без церемоний: своему поклоннику Йоханнесу Шмидту он платит тем, что насилует его невесту Йоханну; брошенная Ваалом, девушка кончает жизнь самоубийством. Он обольщает возлюбленную своего друга Экарта и бросает беременной. В конце концов, пресытившись женщинами, он обольщает самого Экарта и убивает его в пьяной ссоре. Постепенно Ваал опускается на дно и, бездомный, умирает в сторожке лесника.

Сценическая судьба

Впервые «Ваал» был поставлен в лейпцигском Старом театре (Altes Theater ) в декабре 1923 года, но, как все ранние пьесы Брехта, вызвал сильное раздражение. Сам Брехт, занявшись режиссурой, никогда к этой пьесе не обращался. Однако в последние десятилетия «Ваал» стал едва ли не самой играемой в Европе пьесой Брехта, пусть и не всегда на профессиональной сцене . «„Ваалом“, - пишет критик, - студенты атакуют своих профессоров; „Ваалы“ становятся порой первыми - и может, самыми решительными - шагами молодых режиссёров на профессиональной сцене» .

Оригинальную трактовку пьесы предложил в 2007 году известный польский режиссёр Марек Федор, давший своему спектаклю подзаголовок «Семь аспектов ваалического мироощущения» - по количеству сцен в пьесе Брехта . В этом спектакле главного героя в разных сценах играли несколько разных актёров, представляя различные вариации на тему Ваала; действие режиссёр переносил в начало XXI века, и герой Брехта, соответственно, превращался в «перформера» - то ли продукт, то ли жертву медийной раскрутки . В спектакле Федора многоликий Ваал представал в образах бунтующего подростка, пресыщенного «пофигиста» или, по словам критика, «мученически изможденного старца, прошедшего через радикальные духовные поиски, ушедшего в народ и погибающего теперь среди этого народа»; потенциальными ваалами становились и некоторые другие персонажи пьесы. Это был, пишет Н. Якубова, спектакль о таком поэте, который «посмел додумать и дожить до конца именно то, что так приветствовали медиа: чистилище (или сам ад?) индивидуальной свободы» . Свобода при этом становилась для Ваала целью, от которой он сам оказывался несвободен .

В СССР пьеса Брехта никогда не шла; в России её первым поставил - в 2005 году - болгарский режиссёр Александр Морфов на сцене Театра им. Комиссаржевской в Санкт-Петербурге. В спектакле Морфова главный герой из поэта превратился в харизматичного рок-музыканта, наследника