Япония оккупировала маньчжурию. Япония захватила маньчжурию. Упоминаемые в тексте феномены

Милитаристская Япония, захватив северо-восточные провинции Китая, экспроприировала все расположенные на территории Маньчжурии китайские железные дороги, аннулировала китайские банкноты. Оккупированная Маньчжурия стала важнейшим источником сырья для Японии. Промышленный потенциал этой богатейшей части Китая привлекал японские монополии. Выгодное географическое положение Маньчжурии позволяло превратить ее в плацдарм для агрессии на север, запад и юг Азиатского континента. Поэтому японский генеральный штаб считал Маньчжурию главным опорным пунктом дальнейшей экспансии.

В первые же месяцы оккупации Япония приступила к выкачиванию из Маньчжурии всех видов сырья, прежде всего для тяжелой промышленности. В метрополию пошел поток каменного угля, железной руды, бокситов, цинка, олова, леса. В расхищении естественных богатств захваченной территории объединили свои силы концерны Мицуи, Мицубиси, Сумитомо, Ясуда и государственная машина, предоставившая монополиям-гигантам не только исключительно выгодные концессии на эксплуатацию сырьевых ресурсов, но и огромные субсидии. С 1932 по 1936 г. сумма чистых капиталовложений Японии в экономику Маньчжурии составила 1,2 млрд. иен (приблизительно 90 процентов всех иностранных капиталовложений) {331} .

В целях максимальной эксплуатации природных и людских ресурсов Маньчжурии, ставшей, по существу, колонией Японии, оккупанты форсировали развитие ее экономики. Стратегическим «освоением» этого богатейшего края непосредственно занялся штаб Квантунской армии. Под его руководством составлялись первый и второй варианты «экономической программы», рассчитанные главным образом на то, чтобы обеспечить всем необходимым из местных ресурсов Квантунскую армию, готовившуюся для захвата обширных территорий Китая и советского Дальнего Востока. С этой, целью на предприятиях Маньчжурии увеличивалась выплавка чугуна, стали, добыча угля, производство синтетической нефти. Военные заводы приступили к серийному выпуску новых видов стрелкового и артиллерийского вооружения. Немного позже была составлена дополнительная программа, предусматривавшая серийное производство танков и бронемашин.

Оккупанты развернули у китайской, монгольской и советской границ интенсивное строительство аэродромов, железных и шоссейных дорог. К 1934 г. в Северо-Восточном Китае и Корее - тыловой базе маньчжурского стратегического плацдарма - было построено около 40 аэродромов и 50 посадочных площадок. Начала действовать важнейшая стратегическая железная дорога между Кореей и Маньчжурией, и Япония приобрела возможность перебрасывать войска к границам СССР вдвое быстрее, чем прежде. В Маньчжурии было построено около 1000 километров железных дорог стратегического значения. Все ближе к советским границам выдвигались базы снабжения, парки автомашин, арсеналы, пункты военного обеспечения.

Японские империалисты проявляли особую заботу о Квантунской армии, предназначавшейся для выполнения широких агрессивных планов. Эта армия представляла собой одну из наиболее сильных и хорошо оснащенных группировок японских войск. Ее личный состав прошел длительную специальную подготовку с учетом географического положения и климатических условий Дальневосточного театра военных действий и был воспитан в духе непримиримой ненависти к Советскому Союзу. Квантунская армия непрерывно пополнялась новыми частями и соединениями. В 1934 г. в ее составе находилось пять пехотных дивизий, две пехотные и три охранные бригады, пять авиаполков, танковый, тяжелый артиллерийский полки, железнодорожный полк и полк связи. На границах с Советским Союзом - в Маньчжурии, Корее, на Южном Сахалине и Курильских островах - в 1935 г. было сосредоточено более 200 тыс. японских и 75 тыс. маньчжурских солдат и офицеров, свыше 200 боевых самолетов {332} .

Квантунская армия, чувствуя себя полновластным хозяином, ввела строжайший контроль за экономической и политической жизнью Маньчжурии. Население оккупированных районов воспитывалось в духе покорности японскому диктату, антикоммунизма и антисоветизма. В школьные программы включалось изучение географии «великой Японии», к которой причислялись территории советского Дальнего Востока и Сибири вплоть до Урала. Под руководством штаба армии было создано «Общество молодых патриотов». В его задачу входило «поднятие культурного и морального уровня населения и воспитание у него уважения к Японии и верности ей» {333} . Вскоре общество уже насчитывало 2917 штабов в провинциях и городах Маньчжурии. В центральном штабе работали 73 офицера Квантунской армии.

Создавались многочисленные японские поселения, размещавшиеся, как правило, неподалеку от советской границы. Японские переселенцы имели оружие, обучались военному делу и могли быть в любое время использованы для захватнической войны против СССР и МНР.

Таким образом, путем колониальной эксплуатации местного населения, усиленного развития военной промышленности, строительства аэродромов, стратегических железных и шоссейных дорог японские руководящие круги стремились подготовить Маньчжурию в качестве своего плацдарма.

14 июля 1932 г. военный атташе Японии в Москве Кавабэ направил специальный доклад японскому генеральному штабу, предлагая усилить подготовку к войне с Советским Союзом, которая, по его мнению, была неизбежна {334} . На следующий день начальник русского отделения 2-го (разведывательного) отдела японского генерального штаба Касахара телеграфировал Кавабэ, что «подготовка (армии и флота - Ред.) завершена. В целях укрепления Маньчжурии война против России необходима для Японии» {335} . В 1933 г. военный министр Араки на совещании губернаторов заявил: «...в проведении своей государственной политики Япония неизбежно должна столкнуться с Советским Союзом, поэтому Японии необходимо военным путем овладеть территориями Приморья, Забайкалья и Сибири» {336} .

Как было подтверждено на процессе в Токио, в генеральном штабе «между начальниками отделов и отделений существовала договоренность о том, что подготовка к войне, с Россией должна быть завершена к 1934 г.» {337} .

Усиливались провокации японской военщины и ее маньчжурских ставленников на принадлежавшей Советскому Союзу Китайско-Восточной железной дороге. В заявлении Наркоминдела СССР от 16 апреля 1933 г., переданном японскому послу в Москве, перечислялись многочисленные факты нарушения японцами договорных заверений, данных ими в отношении КВЖД. Стремясь пересечь провокационные выступления японских милитаристов, Советское правительство предложило Японии купить КВЖД. После длительных отказов и проволочек японское правительство в 1935 г. согласилось на приобретение дороги государством Маньчжоу-Го за 140 млн. иен плюс 30 млн. в качестве компенсации советским железнодорожным служащим. Цена была явно заниженной, но СССР, стремясь отсечь узел японских провокаций, согласился на такие условия.

4 января 1933 г. правительство Советского Союза повторно предложило Японии заключить пакт о ненападении. Начальник бюро европейско-американских дел японского МИД Того в секретном меморандуме вынужден был признать, что «желание Советского Союза заключить с Японией пакт о ненападении вызвано его стремлением обеспечить безопасность своих дальневосточных территорий от все возрастающей угрозы, которую он испытывает со времени японского продвижения в Маньчжурии» {338} . Но в Токио оставались верными антисоветскому курсу - предложение СССР не было принято. Позиция Советского Союза по этому вопросу была высказана на XVII съезде ВКП(б). «Отказ Японии от подписания пакта о ненападении... - говорилось в Отчетном докладе ЦК съезду, - лишний раз подчеркивает, что в области наших отношений не все обстоит благополучно... одна часть военных людей в Японии открыто проповедует в печати необходимость войны с СССР и захвата Приморья при явном одобрении другой части военных, а правительство Японии вместо того, чтобы призвать к порядку поджигателей войны, делает вид, что это его не касается» {339} .

Границы Советского Союза и Монгольской Народной Республики стали ареной непрерывных японских провокаций. СССР и МНР пресекали их силой оружия. Только за один 1935 год было зарегистрировано около 80 случаев провокаций японской военщины и агентуры на границах СССР. Усилились провокационные действия судов Сунгарийской флотилии Японии. В 1936 г. советская пограничная охрана задержала 137 японских агентов {340} .

Перед советским военным командованием стояла сложная и трудная задача. Защита границы, протянувшейся на тысячи километров и отдаленной от основных индустриальных центров страны, требовала большого напряжения сил. Выполняя интернациональный долг, Советская Армия оказала помощь в укреплении обороны Монгольской Народной Республики, имевшей большую и уязвимую границу с Маньчжоу-Го. 24 ноября 1934 г. правительство СССР по просьбе монгольского правительства заключило с МНР соглашение, по которому оба государства давали обязательства в случае нападения на одну из сторон оказывать друг другу помощь вплоть до военной. И это было своевременно, поскольку уже с 1935 г. японская армия начала сосредоточивать свои силы по всему фронту монголо-маньчжурской границы. Положение на дальневосточных рубежах СССР и союзной МНР становилось все более напряженным.

В Токио тем временем решали вопрос о районе концентрации военных усилий. Строителей «японской империи» привлекал Китай, ослабленный гражданской войной и разрухой. Китай так и не получил никакой поддержки от США и Англии для отражения японской агрессии. В марте 1933 г. японские войска захватили китайскую провинцию Жэхэ, миновали Великую Китайскую стену и оказались на путях, ведущих в Центральный Китай.

Попав в тяжелое положение, китайское правительство вступило с японцами в тайные переговоры о перемирии. Скрытность их была обусловлена требованием японской дипломатии не уведомлять и не вовлекать в переговоры третью сторону. Утром 31 мая 1933 г. китайская делегация, согласно выработанному японцами унизительному ритуалу, покинула свои роскошные вагоны и по пыльной дороге направилась в резиденцию японского командования, где подписала соглашение о перемирии, по которому японцы удерживали все захваченное. Перемирие в Тангу (по месту подписания) означало капитуляцию правительства Чан Кай-ши перед агрессором. Чан Кай-ши вновь обратился к своим покровителям и союзникам в Западной Европе и США с просьбами о помощи и предоставлении займов {341} .

В Токио внимательно следили за дипломатическими демаршами своей жертвы и выжидали момента, когда изолированный и ослабленный националистический Китай пойдет на новую сделку с Японией.

США и Англия проявили циничное равнодушие к судьбе Китая. Более того, они оказывали Японии экономическую помощь и прямую военную поддержку. США являлись главным поставщиком дефицитных материалов и стратегического сырья для японской промышленности. Сразу же после вторжения японских войск в северо-восточные провинции Китая поток военно-стратегических материалов возрос во много раз. Импорт бензина полностью контролировался американскими компаниями. Представители военно-морского флота США полагали, что не только позволительно, но и желательно продавать военное снаряжение Японии. Англия также поставляла ей вооружение и дефицитные материалы.

Ободренная своими успехами, Япония 27 марта 1933 г. официально возвестила о выходе из Лиги наций. Даже эта международная организация расценивалась в Токио как препятствие на пути осуществления экспансионистского курса.

Но отношение Японии к Лиге наций не меняло политику США и Англии. Американский посол в Японии Грю сообщал своему правительству, что «большая часть общества и армия под влиянием пропаганды пришли к выводу о неизбежности войны Японии с Соединенными Штатами, либо Японии с Россией, либо с обеими сразу» {342} . Посол говорил о быстром укреплении и высокой боеспособности японской армии и флота, об их крайней агрессивности. Но все эти сообщения не влияли на курс Вашингтона. Впрочем, и сам Грю был непоследователен. В одних случаях он признавал, что японская агрессия опасна и для США, в других опасность исключал. Он писал, что с практической точки зрения оккупация Маньчжурии Японией принесла много преимуществ: созданное и управляемое японцами Маньчжоу-Го будет служить бастионом на пути большевизма. Доказывая возможности «бастиона», Грю сообщал в Вашингтон, что японские вооруженные силы являются самыми мощными в мире {343} .

В октябре 1933 г. государственный секретарь США Хэлл писал Грю «о своей радости» по поводу улучшения отношений между США и Японией {344} .

Американские правительственные круги радовало то направление, в котором, как им казалось, развивалась агрессия их империалистического конкурента на Тихом океане: японские дивизии тогда находились на советской границе. Все расчеты правящих кругов США и Англии строились из предположения японо-советской войны. Американское посольство каждые две недели сообщало в Вашингтон о состоянии отношений между Японией и СССР {345} . Оно предсказывало, что нападение на Советский Союз осуществится сразу же, как только японская армия завершит модернизацию. По мнению посольства, японцы не станут откладывать начало военных действий на более поздний период, так как всякая отсрочка будет на руку Советскому Союзу, энергично осуществлявшему оборонительную программу на Дальнем Востоке.

Учитывая позицию США и Англии, Япония стала действовать более решительно. 17 апреля 1934 г. заведующий отделом информации МИД Японии Амо сделал иностранным корреспондентам неофициальное заявление о том, что Япония играет в делах Восточной Азии особую роль и будет противостоять любым действиям Китая или третьих держав в случае организации сопротивления ее политике, если даже это выразится в форме технической или финансовой, не говоря уже о военной помощи Китаю {346} .

Правительства США и Англии поняли смысл заявления. Посол Грю отмечал, что осуществление принципов, изложенных в нем, поставит Китай в зависимое положение от Японии {347} . Английский министр иностранных дел Саймон в разговоре с послом США в Англии Бингхэмом сказал, что он с большим опасением относится к подобным заявлениям Токио {348} . Однако политика «умиротворения» возобладала и на этот раз.

Используя тяжелое положение Китая, Япония все более открыто требовала установления своей опеки над ним. Чрезвычайные эмиссары Токио в строжайшей тайне почти ежедневно беседовали с Чан Кай-ши, и иностранные посольства могли лишь фиксировать продолжительность бесед.

В новых тайных переговорах с Японией гоминьдановский Китай демонстрировал свою сговорчивость. С согласия Чан Кай-ши между представителями китайской и японской сторон была достигнута договоренность, в результате которой 51-я армия и дивизии, подчинявшиеся центральному правительству, были выведены из провинции Хэбэй, все органы гоминьдана распущены, было объявлено о запрещении антияпонской агитации. Вскоре та же участь постигла и провинцию Чахар {349} .

Уверовавшая в безнаказанность, японская военщина теперь уже не пыталась даже скрыть своих планов. 17 октября 1935 г. командующий японскими войсками в Северном Китае генерал Тада выступил с меморандумом, в котором заявил, что на Японию возложена божественная миссия «освобождения народов Востока, стонущих под игом белой расы». Китай, заявил генерал, должен признать, что единственным реальным решением всех его проблем было бы сотрудничество с Японией. Тада обещал создать «рай сосуществования и общего процветания». Первые шаги к этому «раю», говорил он, следует сделать в Северном Китае {350} . 29 октября Тада обвинил центральное китайское правительство в невыполнении обещаний о роспуске всех антияпонских организаций в Северном Китае. Вслед за этим прокатилась волна арестов известных своим свободомыслием лиц, всех заподозренных в «нелояльном» отношении к японцам.

В октябре 1935 г. Япония провозгласила свою политику в отношении Китая. Она заключалась в «трех принципах», изложенных японским министром иностранных дел Хиротой: союз Китая с Японией для подавления коммунизма в Азии; отход Китая от политики сотрудничества с «вар-ларами» (имелись в виду все иностранные державы, кроме Японии. - Ред.); установление экономического сотрудничества между Японией, Маньчжоу-Го и Китаем {351} . Вполне очевидно, что следование Китая данным принципам означало: согласие на занятие китайской земли японскими оккупационными силами; установление опеки Японии над Китаем, особенно во внешней политике и в экономической области; поглощение китайской экономики японской.

Подготавливая измену в национальном масштабе, Чан Кай-ши начал переговоры с японским послом об осуществлении «трех принципов» Хи-роты. Оправдывая политику «умиротворения» агрессора, Чан Кай-ши осенью 1935 г. открыто заявил: «Ради высоких идеалов взаимного процветания и совместного существования двух народов, а также ради сохранения мира в Восточной Азии мы готовы пойти на разумные уступки для удовлетворения японских интересов» {352} . Японцы в подкрепление «аргументов» своего посла направили воинские части к Бэйпину и Тяньцзиню. 27 ноября армия оккупантов захватила важные стратегические дороги севера. В результате военного давления и политического шантажа Япония добилась успеха: в конце декабря 1935 г. в полусекретной обстановке, опасаясь народного гнева, гоминьдановская верхушка Китая дала согласие на образование зависимого от Японии сепаратного Хэбэй-Чахарского политического совета. Таким образом, в страхе перед прогрессивным движением, упрочивая свою власть какими угодно методами, гоминьдановские правители выдали агрессору еще две крупные провинции Китая. Так Япония, расширяя экспансию, добилась установления господства над значительной территорией Северного Китая. В результате опасность японской агрессии для Советского Союза еще более усилилась.

Развертывая подготовку войны против СССР и Китая, японские милитаристы внимательно следили за складывавшейся в мире обстановкой. Они понимали, что США и Великобритания не намерены открыто противостоять Японии в ее экспансии. Учитывая то, что управляемый гоминьдановским правительством Китай также не стремился встать всеми силами на пути японского продвижения в глубь Азии, в Токио приходили к выводу, что единственной силой, способной нарушить их планы, является Советский Союз, сумевший в чрезвычайно трудных условиях надежно укрепить оборону своих дальневосточных рубежей. Японская правящая верхушка, сознавая это, искала в мире такие силы, которые могли бы отвлечь боевую мощь армии социалистического государства.

Вот почему захват гитлеровцами власти в Германии рассматривался правящими кругами Японии как своего рода дар судьбы. Азиатский агрессор смотрел на нацистского хищника с тайной надеждой, что тот в своем стремлении занять господствующее положение в Европе сумеет приковать к себе вооруженные силы СССР, США, Англии и Франции, а это облегчит осуществление захватнических планов японских монополистов.

Нацистские стратеги со своей стороны видели в милитаристской Японии потенциального союзника, способного создать против СССР второй фронт - на востоке, ослабить страну социализма, увеличить удельный вес Германии в Европе. Обоюдная «симпатия» двух мировых агрессоров начинает обнаруживаться уже в 1933 г. Японо-германское сближение прогрессировало с каждым последующим годом, несмотря на то что еще в первой мировой войне обе державы воевали друг против друга и самурайский дух «стоявшей в центре мира» Японии не терпел конкурентов, а гитлеровская идеология считала желтую расу одной из низших рас человечества.

Агрессивные интересы японского и германского империализма - вот что сближало эти столь далеко расположенные друг от друга державы. Их объединяла ненависть к первой в мире стране социализма, расчет на взаимопомощь в осуществлении планов овладения миром. Правящие круги обеих стран алчно взирали на потенциальную добычу - британские и французские колониальные владения. Агрессивная идеология самураев находилась в кровном родстве с теориями «избранного народа» нацистов. Насилие, подавление внутренней оппозиции, вся внутренняя структура Германии и Японии предопределили их сближение.

Когда глава японской делегации в Лиге наций Мацуока 24 февраля 1933 г. покинул зал заседаний, символизируя выход Японии из этой международной организации, он не спешил вернуться на родину. Мацуока - теперь уже неофициально - посетил ряд европейских столиц. В начале марта новые хозяева Германии показали ему гигантские индустриальные комплексы «ИГ Фарбениндустри», Круппа и Сименса. 4 марта в немецкой прессе Мацуока назвал Германию «одной и единственной страной в истории, которая имеет столько параллелей с историческим путем Японии и которая также борется за признание своего места в глазах всего мира» {353} . Мацуока был принят руководителями рейха.

В конце марта 1933 г. немецкие консулы в Маньчжурии получили из Берлина приказ тесно сотрудничать с японцами. Официоз нацистской партии газета «Фёлькишер беобахтер» 14 августа 1933 г., поддерживая японскую агрессию, писала: «Япония сто раз права, когда стремится играть особую роль в Восточной Азии». На Нюрнбергском процессе Риббентроп показал, что в 1933 г. Гитлер запрашивал его мнение о возможности союза с Японией на антисоветской основе {354} .

В сентябре 1933 г., когда Квантунская армия терзала свою жертву, гитлеровский идеолог Розенберг говорил на съезде нацистской партии в Нюрнберге: «Мы признаем закономерность развития желтой расы и желаем ей в пределах своего жизненного пространства создать такую культуру, которая соответствовала бы ее духу» {355} .

В январе 1934 г. в Японии вышел сборник речей нацистского фюрера со специальным «обращением автора к японскому народу», призывавшим крепить германо-японские связи.

Дипломатическое сближение двух стран ускорилось с назначением послом Германии в Токио Дирксена. Перед отбытием в японскую столицу его инструктировали Гинденбург, Гитлер и военный министр Бломберг. Последний дал понять, что цель Гитлера - установление тесных отношений с Японией, которую он желает видеть своей военной союзницей {356} . Посольство США в Берлине 9 февраля 1934 г. сообщило своему государственному секретарю, что германское министерство пропаганды обязало все немецкие газеты и журналы не публиковать статьи, неприятные японцам {357} . Обе страны установили регулярную радиосвязь, была создана германо-японская ассоциация. Президент палаты пэров Японии Токугава во время визита в Германию, обставленного с большой помпой, заявил, что «дружба между нашими могущественными странами будет еще более крепкой» {358} .

Началось сближение и по военной линии. Немецкий флот обращался за новейшими достижениями в области кораблестроения в первую очередь к Японии, а не к Англии, как ожидали в Лондоне. Германию особенно интересовала техника строительства авианосцев. Посол Дирксен с удовлетворением сообщал, что японцы, изменив прежней скрытности, дали чрезвычайно важные сведения немецким специалистам. Американский посол в Японии отметил «интимный характер обмена мнениями и информацией, существующий между Японией и Германией» {359} . В мае 1935 г. 70 японских офицеров направились в Германию «для службы связи». В июне - июле американский посол в Берлине сообщал, что, по его мнению, Гитлер в стремлении окружить Россию решил заключить союз с Японией {360} . Чтобы как-то «сократить» географическую отдаленность, между Токио и Берлином устанавливается телефонная связь через страны Южных морей.

В июне 1935 г. непосредственно встает вопрос о японо-германском военном союзе. Риббентроп, а затем и Гитлер через военного атташе Японии генерала Осиму предложили заключить союз, направленный против СССР {361} . Отвечая на запрос Осимы, Токио послал в Берлин представителя генерального штаба Вакамацу. В декабре в германской столице в обстановке крайней секретности состоялась конференция, участниками которой были Осима, Вакамацу, Риббентроп и Бломберг {362} . Японский эмиссар довел до присутствующих мнение своего генерального штаба о желании заключить договор с Германией. Главные пункты его надлежало выработать и согласовать в первую очередь генеральным штабам обеих стран.

Так была заложена основа для заключения в следующем году военного пакта агрессоров.

Тем временем глубокие изменения происходили во внутриполитической жизни Китая. Тяжелое чувство национального унижения охватило широкие слои населения. Среди представителей различных классов и социальных групп - рабочих, крестьян, интеллигенции, буржуазии и даже части помещиков - росло стремление оказать отпор захватчикам, укреплялось сознание необходимости объединить все силы китайской нации для решительного вооруженного сопротивления агрессии. В результате возникли объективные предпосылки для создания единого национального антияпонского фронта.

Встал вопрос о немедленном прекращении гражданской войны, которую вел Чан Кай-ши против революционных сил Китая. В июне 1935 г. в воззвании центрального правительства и реввоенсовета революционных баз говорилось о создании «единого народного фронта всех борющихся против японского империализма и Чан Кай-ши» {363} . При самом активном участии ИККИ было подготовлено обращение ЦК КПК и Временного рабоче-крестьянского правительства (декларация 1 августа 1935 г.), в котором предлагалось положить конец междоусобной борьбе, выражалась готовность Красной армии Китая прекратить военные действия против чан-кайшистских войск и организовать совместную борьбу против японского империализма. «За последние годы, - говорилось в обращении, - наша страна и наш народ находятся на волоске от гибели. Если Японии будет дан отпор - Китай будет жить; если нет - Китай погибнет. Отпор Японии и спасение родины стали священным долгом каждого китайца» {364} . Это обращение явилось важным поворотным моментом в политике сплочения антиимпериалистических сил в Китае.

Реальная оценка сложной обстановки на Дальнем Востоке приводила Советское правительство к бесспорному выводу: милитаристы Японии встали на путь агрессии против стран Азиатского континента и в своем движении на северо-запад создали большую угрозу для Советского государства. Это настоятельно требовало ускорить подготовку дальневосточных районов СССР к неожиданным поворотам авантюристического курса милитаристской Японии. Прилагая огромные усилия в области социалистической индустриализации, Страна Советов вынуждена была крепить свои дальневосточные рубежи. Только мощь Советской Армии могла отрезвить японских генералов, опьяненных безнаказанностью агрессии в Китае.

Коммунистическая партия и Советское правительство разработали и в короткие сроки осуществили ряд важнейших мероприятий по дальнейшему укреплению дальневосточных рубежей.

Дальний Восток превратился в огромную строительную площадку, вступали в строй новые заводы и фабрики. Темпы строительства возрастали из года в год. В 1932 г. ассигнования на капитальное строительство на советском Дальнем Востоке превысили уровень 1928 г. в 5 раз, а в 1937 г. - в 22,5 раза.

За годы второй пятилетки в Приморье выпуск валовой продукции крупной промышленности возрос почти в три раза, добыча угля увеличилась почти вдвое, золотодобыча - втрое, выпуск продукции машиностроения и металлообработки - в четыре с лишним раза {365} .

Расширялись посевы хлеба, овощей и картофеля. Был создан особый колхозный корпус (ОКК). В Постановлении Центрального Комитета ВКП(б) от 16 марта 1932 г. указывалось, что цель создания ОКК состоит в том, «чтобы укрепить безопасность советских дальневосточных границ, освоить богатейшие целинные и залежные земли, обеспечить население Дальнего Востока и армию продовольствием, значительно сократить ввоз хлеба и мяса из Сибири на Дальний Восток, развивать экономику Дальнего Востока» {366} .

Для укрепления дальневосточных границ большое значение имело освоение новоселами, и в том числе военнослужащими, уходившими в запас, огромных просторов благодатного края. Только за два года (1931 - 1932) на Дальнем Востоке поселилось более 14 тыс. бывших военнослужащих и их семей. Большую роль в подъеме промышленности, сельского хозяйства и заселении края сыграло принятое в декабре 1933 г. ЦК ВКП(б) и Совнаркомом СССР постановление «О льготах для населения Дальневосточного края».

Учитывая нарастание угрозы военного нападения на СССР со стороны Японии, Центральный Комитет партии и Советское правительство приняли срочные меры к усилению войск Особой Краснознаменной Дальневосточной армии (ОКДВА). 13 января 1932 г. комиссия обороны при СНК СССР в постановлении об усилении ОКДВА войсками и военно-техническими средствами указала на необходимость перевести на штаты кадровых четыре территориальные стрелковые дивизии и перебросить их в течение января - марта этого года в Приморье и Забайкалье {367} . Созданная еще в 1931 г. Приморская группа войск к 1934 г. имела в своем составе шесть стрелковых и кавалерийскую дивизию {368} . Переброска новых частей и соединений на Дальний Восток продолжалась непрерывно. В 1931 - 1937 гг. сюда прибыли из центральных и западных округов 12, 22, 40, 59-я стрелковые, 8-я и 31-я кавалерийские дивизии, десятки отдельных танковых батальонов, артиллерийских дивизионов, зенитных батарей, бомбардировочных и истребительных авиабригад {369} .

Партия и правительство приняли ряд важных постановлений, направленных на повышение боевой готовности войск. В постановлении от 27 мая 1933 г. «О мероприятиях первой очереди по усилению ОКДВА» указывалось на необходимость сооружения бензохранилищ, укрепленных районов, дорог, складов {370} .

Для развертывания оборонительных работ в конце января 1934 г. в состав ОКДВА влился отдельный корпус военно-строительных частей Народного комиссариата тяжелой промышленности СССР. Он был сформирован из военно-строительных частей Московского, Ленинградского военных округов и включал 15 строительных батальонов.

Укреплялись не только сухопутные, но и морские границы. К середине 30-х годов была значительно усилена боевая мощь Краснознаменной Амурской военной флотилии. По постановлению Совета Труда и Обороны от 17 февраля 1934 г. в состав флотилии вошло восемь канонерских лодок и бронекатеров. А к концу 1934 г. ее боевая мощь еще более усилилась. В 1932 г. для защиты советского Дальнего Востока создается Тихоокеанский флот. Части Советских Вооруженных Сил были выдвинуты к границам Маньчжурии. В кратчайшие сроки создавались пограничные укрепленные районы. На важных операционных направлениях побережья Тихого океана устанавливалась береговая артиллерия, пополнялась новыми самолетами морская авиация.

Бурное развитие экономики Советского Союза в годы первой и второй пятилеток, и особенно оборонной промышленности, позволило оснастить армию и флот новейшей техникой и оружием. В дальневосточных дивизиях и частях появились новые орудия и зенитные установки, ручные и станковые пулеметы. На вооружение артиллерийских частей начали поступать тракторы Сталинградского и Челябинского заводов, что позволяло приступить к переводу корпусной артиллерии с конной тяги на механическую.

Все эти меры носили оборонительный характер и были обусловлены новой обстановкой на Дальнем Востоке и в зоне Тихого океана.

Вся внутренняя и внешняя политика правящих классов Японии, начиная с середины 20-х годов, сосредоточивалась на подготовке большой войны, грабеже соседних стран. Открытая агрессия японских милитаристов против Китая, в результате которой Япония захватила Маньчжурию и вышла к границам СССР, создала сложное международное положение. Подталкиваемая империалистами Англии, США и Франции к походу на север, японская военщина образовала очаг войны на Дальнем Востоке и усиленно готовилась к нападению на Советский Союз.

Центральный Комитет ВКП(б), Советское правительство, неизменно проводя политику мира, принимали все меры к укреплению дальневосточных границ. Советские люди были твердо уверены, что если японские милитаристы попытаются напасть на СССР, то получат сокрушительный отпор.

В замыслах правящих кругов США, Англии и Франции таился опасный для них же самих просчет, заключавшийся в уверенности, что японская агрессия будет направлена только против СССР и не коснется западных держав. Однако японские монополисты не собирались следовать только по тому пути, на который их настойчиво толкала мировая реакция. Афишируя антисоветские планы, они готовили также войну против США, Англии, Франции, Голландии, помышляя о захвате их владений в бассейне Тихого океана. На Дальнем Востоке возник опасный очаг мировой войны.

В 1930-е годы главной ареной боевых действий для Японии был Китай, и сравнительно тихоходные танки наиболее подходили для этого ТВД. После провокации 18 сентября 1931 г. на Южно-Маньчжкурской железной дороге Квантунская армия атаковала китайские войска и начала захват и оккупацию Маньчжурии. В ходе так называемого «Маньчжурского инцидента» бронеавтомобильный взвод и бронепоезда Квантунской армии сыграли, пожалуй, большую роль, чем танки - бронепоезда, например, уже в декабре 1931 г. использовались в походе на Фукумын и Нючжан.

Только в ходе наступления в январе 1932 г. японцы пустили против китайских войск 1-ю отдельную танковую роту капитана Хиакутаки в составе взвода танков «Рено» FT-17 и взвода «Рено» NC-27 («Оцу»). Впрочем, реально повоевать этим танкам не пришлось - китайские войска поспешили отступить. Однако этот эпизод можно считать началом участия японских танковых сил в боевых действиях. После оккупации Маньчжурии японцам достались «Рено» FT Маньчжурской армии, которые они присоединили к своим «Рено».

28 января 1932 г. в Шанхае высадились десантные отряды японского флота с полевыми пушками и гаубицами, а также - по сообщениям открытых источников - с 14 бронеавтомобилями и 11 танками. К тому времени в Шанхае уже имелось несколько японских танков «Рено» - их направили туда еще в конце 1920-х годов для охраны - совместно с французами и американцами - железнодорожных линий в ходе беспорядков в Китае. Китайские войска не препятствовали высадке японских частей, но в самом Шанхае японцы встретили сопротивление. И в феврале в Шанхае действовала 2-ая отдельная танковая рота капитана Шигеми в составе 5 средних танков Тип 89 и 10 легких «Рено» NC-27. Здесь же действия морского десантного отряда поддерживало подразделение танкеток «Карден-Лойд» MkVIb (японское обозначение - Тип 88). После этих боев танки «Рено» официально сняли с вооружения - их подвеска оказалась слабее и менее пригодной для действий в тех условиях, чем у танков Тип 89 японского производства. В частности, в 1-й отдельной танковой роте танки «Рено» заменили на Тип 89. В составе 11 танков Тип 89 и двух бронеавтомобилей Тип 92 эта рота приняла участие в операции «Некка» в марте 1933 г. в Китае (первое крупномасштабное сражения китайской и японской армий в ходе той войны).

Начав 1 марта наступление от Чаойанг, рота достигла Чендже 4 марта, пройдя с боями 320 км за три дня. Неплохо для танков тех лет. Взвод легких танков Тип 92 использовали для ведения разведки. А устаревшие «Рено» - свои и захваченные в Китае французские - японцы охотно передали «армии» созданного ими марионеточного государства Маньчжоу-Го. В 1935 г. танки смешанной механизированной бригады Квантунской армии действовали в районе Шанхая.

7 мюля 1937 г. был отмечен «инцидентом на мосту Марко Поло» - стычкой между солдатами японской армии в Китае и ротой китайских солдат, послужившей поводом для начала масштабной агрессии против Китая. 28 июля японские войска захватили Бэйпин и Тяньцзинь, причем при штурме Бэйпина применили четыре бронированные инженерные машины «SS» в качестве самоходных огнеметов. В Северный Китай переправили два танковых полка (командиры - полковники Баба и Ямала), оснащенные в основном средними Тип 89 и малыми Тип 94.

Их придали 1-й армии, которая 14 сентября 1937 г. начала наступление к югу от Пекина в юго-западном направлении. Танки использовались для поддержки пехоты и были приданы непосредственно пехотным дивизиям.

Подобным образом использовали и танки 1-й смешанной механизированной бригады Квантунской армии.

Всего же в 1937 г. японцы имели в Маньчжурии 400 танков. Китайцы же при значительном превосходстве в живой силе почти не имели современного противотанкового вооружения, что. в сочетании со слабой подготовкой армии, способствовало успехам японских танков. Достаточно упомянуть, что в начале японо-китайской войны японская армия количественно превосходила китайскую по огневым средствам в 4-5 раз, по авиации - в 13 раз, по танкам - в 36 раз.

Вторжение в Китай из «колониальной экспедиции» быстро переросло в полномасштабную затяжную войну. Китай оставался важным направлением для Японии и далее. Так, для действия в «районе Южных морен» в 1941 г. Япония выделила 11 дивизий. 3 пехотные бригады и 9 танковых полков, объединенные в 4 армии, обшей численностью личного состава около 400 тысяч человек. Экспедиционная армия в Китае в это же время включала 21 пехотную дивизию. 20 пехотных бригад, объединенные в 5 армий обшей численностью около 600 тысяч человек.

О масштабах применения танков в японо-китайской войне свидетельствуют такие примеры. В Пекин-Таньнзинской операции в августе 1937 г. японские силы составляли 65-70 тысяч человек. 750 орудий и только 120 танков, а противостояли им 120 тысяч китайских солдат всего при 70 орудиях. Китайцы оказывали упорное сопротивление, несмотря даже на применение против них химического оружия, и японцам пришлось на направлении Нанькоу - Чжанцзякоу ввести в дело резерв, включавший около 45 тыс. человек и 180 - 200 танков. В конце ноября 1937 г. японские силы в количестве более 20 тысяч человек, включая механизированные части и авиацию начали наступление на Пограничный район Шаньси – Чахар - Хэбэй. Однако операция провалилась - японцы столкнулись с согласованными действиями партизанских отрядов, потеряли более 2 тысяч человек, а среди доставшихся партизанам трофеев оказались один танк и несколько автомашин.

Необходимость сопротивления японской агрессии заставила объединить усилия гоминьдановские и коммунистические войска Китая, соответственно и японцам приходилось задействовать в операциях большие силы. Для проведения Сюйчжоуской операции в мае 1938 г. японцы сосредоточили более 20 тыс. человек и около 400 танков.

В операции по захвату Сюйчжоу действовали 1-й танковый полк полковника Иванака (24 средних танка Тип 89, 8 малых Тип 94 ТК), 2-й полк полковника Имада (36 танков Тип 89), 5-й полк полковника Хосоми (32 танка Тип 89 и 15 Тип 94). Это позволило добиться успеха и взять Сюйчжоу. Однако окружить и уничтожить китайские войска тогда не удалось.

К началу Уханьско-Кантонской операции (в Южном Китае) в августе 1938 г. японцы сосредоточили 12 пехотных дивизий, усиленных тяжелой артиллерией и двумя танковыми полками - всего 240 тыс. человек, 376 орудий и 180 танков. Здесь поддержку им оказывала не только авиация, но и корабли речного флота. После долгих боев японцы 24 октября заняли Ухань, завершив в свою пользу первый этап японо-китайской войны.

В марте 1939 г. при наступлении на Наньчанг японцы свели средние танки Тип 89 и малые Тип 94 ТК из 5-го и 7-го танковых полков и 7-й отдельной танковой роты под единым командованием полковника Ишии (командира 5-го полка) и направили эту танковую группу в своеобразный рейд. Этот редкий для японцев прием принес успех, и Наньчанг был занят японской пехотой с меньшими потерями, чем ожидалось при подготовке к операции.

В частной операции против Чанша осенью 1939 г. японцы задействовали около 150 тыс. человек и более 100 танков и бронемашин. Остановить японское наступление на этом направлении и восстановить положение китайцы смогли после упорных боев (13 сентября - 10 октября) только за счет значительного численного превосходства и широкого привлечения партизанских отрядов.

В январском наступлении 1941 г. на провинции Хунань и Гуанси в Центральном Китае действовали японские силы в 150 тыс. человек при 240 орудиях и 120 танках. В этой операции танковые подразделения постоянно «выбрасывали» вперед, чтобы расчищать путь пехоте. Но из-за плохой проходимости местности и частых контратак китайцев бон 24 января - 2 февраля принесли лишь ограниченный успех.

Противниками японских танков в Китае были имевшиеся в гоминьдановских войсках легкие танки «Виккерс»-Е, танкетки «Карден-Ллойд» М 1931 британского производства, легкие танки Pz. Kpfw. I Ausf. A германского производства и танкетки CV33 «Фиат-Ансальдо» итальянского производства. С 1937 г. поступали советские танки Т-26, а также 45-мм противотанковые пушки. В 1937-1940 гг. в операциях в Китае японцы использовали в основном старые ганки - средние Тип 89 и малые Тип 94 ТК. Более новые модели Квантунская армия предпочитала держать в готовности к войне с СССР.

Оккупация Маньчжурии давно планировалась Японией. 25 июля 1927 г. премьер-министр Японии генерал Г. Танаки представил императору Хирохито секретный меморандум, где говорилось: «В Японии окончательно утвердилась веками вынашивавшая концепция японского доминирования в регионе Тихого океана и Азии, известная под лозунгом „хакко итиу“ („восемь углов под одной крышей“)».

В 1920-х годах шло массовое заселение японцами Квантунской области и Маньчжурии. К сентябрю 1931 г. в Квантунской области проживали около 800 тысяч японцев, и еще 200 тысяч - в Маньчжурии.

Заранее был подготовлен и глава будущей марионеточной администрации - последний китайский император Пу И. В 1908 г. императрица Цыси объявила наследником престола двухлетнего принца Пу И. В том же году Цыси скончалась, и почти три года малолетний Пу И числился китайским императором. В октябре 1911 г. в Китае произошла буржуазно-демократическая революция, и Пу И оказался фактически под домашним арестом. В 1924 г. он по наущению японской разведки бежал из императорского дворца в японскую миссию в Пекине.

Пу И и eгo младший брат Пу Цзе (1908 г.)

Китайская общественность сразу же раскусила подоплеку этой японской акции. В газете «Цзин бао» был расписан довольно точный и подробный сценарий дальнейшего развития событий: «Самая мрачная цель заговора заключается в том, чтобы держать его (Пу И. - А.Ш. ) до тех пор, пока в одной из провинций не произойдет какой-нибудь инцидент и определенная держава не пошлет его туда и не восстановит при вооруженной поддержке титул его далеких предков. Провинция будет отделена от республики и защищена этой державой. Затем с ней станут поступать так, как поступают с уже аннексированной страной. Побег Пу И - результат преднамеренного запугивания и постепенного вовлечения его в сети далеко идущих планов. Заинтересованные лица согласны ради его обеспечения идти на любые расходы. Страна купила дружбу всех его последователей; сами того не подозревая, они попали под ее контроль и в будущем будут служить для нее орудием» .

В ночь на 2 ноября 1931 г. Пу И, перебравшийся с помощью японцев в Таньцзин, был разбужен японским полковником Доихарой , который предложил экс-императору выехать в Шэньян и встать во главе новообразованного Маньчжурского государства. Пу И мечтал об императорской короне, да, впрочем, у него и не было выбора.

10 ноября Пу И бежал из японской миссии в Тяньцзине, спрятавшись в багажнике легкового автомобиля. Все было в лучших традициях детективного кино. Машина доставила претендента в порт, где его переодели в форму японского офицера. Пу И вместе с группой японцев сел на маленький пароходик «Хидзияма-Мару», который с погашенными огнями двинулся к устью реки Дагу. На пароходе были установлены бочки с бензином. В случае нападения китайцев японская охрана должна была убить претендента и сжечь пароход.

В устье Дагу Пу И пересел с «Хидзияма-Мару» на морской пароход «Авадзи-Мару», который утром 13 ноября вошел в порт города Инкоу, занятый японцами.

Однако сразу сделать Пу И маньчжурским императором японцы не решились. 9 февраля 1932 г. созданный японцами Административный комитет северо-востока принял решение учредить в Маньчжурии республику. А 18 февраля один из членов этого комитета по указке японского резидента Итагаки объявил о принятии решения о создании республики. Затем была опубликована «Декларация независимости Маньчжурии и Монголии», в которой говорилось: «Несколько месяцев пролетели, как миг, со дня возникновения инцидента на северо-востоке. Народ всегда стремился иметь над собой власть, как жаждущий утолить свою жажду. В настоящее время, в период крупных преобразований, стремление народа к возрождению становится особенно искренним… Создан новый орган власти, состоящий из высших руководителей каждой провинции Особого района Восточных провинций и Монголии, с присвоением ему названия „Северо-восточный Административный комитет“. О создании этого Комитета было оповещено повсеместно. Этим всякая связь с правительством Чжан Сюэляна была прервана, и Северо-восточные провинции приобрели полную независимость» .

Манипуляции с «республикой» потребовались японцам, чтобы ввести в заблуждение иностранные государства, в первую очередь США и СССР, а также «поставить на место» претендента. И действительно, Пу И был страшно напуган и стал беспрекословно выполнять все указания японцев.

По указанию 4-го отдела штаба Квантунской армии в городе Шэньян была собрана «Всеманьчжурская ассамблея», которая 29 февраля 1932 г. приняла «Декларацию о независимости нового Монголо-Маньчжурского государства». Там говорилось:

«Маньчжурия и Монголия начинают новую жизнь. В древние времена Маньчжурия и Монголия не раз были аннексированы и разъединены, но теперь природная связь восстановлена.

Эти земли обладают колоссальными природными богатствами, и народы, здесь живущие, отличаются прямодушием и простотой нравов.

С течением лет народонаселение Маньчжурии и Монголии увеличилось, и параллельно этому растет и крепнет народное хозяйство, увеличиваются рынки сбыта сырья и пушнины.

В 1911 г. в Китае произошла революция. С первого же момента по образовании республики деспотическая военщина захватила три восточные провинции.

Военные тираны около 20 лет преступно попирали международное и государственное право, демонстрируя на весь мир исключительную жадность, откровенный грабеж населения и отвратительный разврат.

Все это болезненно отзывалось на народных массах.

В результате дикого управления государством край сделался ареной экономического кризиса. Торговля и промышленность пришли в застой.

Тираны часто выступали за пределы Великой стены и этим вызывали междоусобные кровопролития. В конце концов горе-правители потеряли всякий авторитет и вызвали ненависть всех соседних государств…

К великому счастью тридцати миллионов, рука соседней державы ликвидировала варварскую военщину, освободила измученный край от тирании. Заря новой жизни призывает все народы Маньчжурии и Монголии пробудиться ото сна и начать построение новой жизни во имя лучезарного будущего.

Когда мы вспоминаем, что было внутри Китая и на его окраинах раньше, с момента революции до самых последних дней, перед нами встают картины междоусобных войн, начатых беспринципными военными партиями, не имевшими ничего общего с народными массами, от имени которых они выступали.

Эти партии заботились лишь о своем частичном благе, и разве можно назвать их „национальными“? Конечно, нет, так как государственная власть в руках Гоминьдана была синекурой диктаторов - сребролюбцев и бездельников…

Основываясь на том, что Маньчжурия и Монголия раньше были независимыми государствами, мы теперь решили создать мощное независимое государство Маньчжоу-Го из двух этих составных частей…

Новое правительство будет опираться на широкие народные массы, а не на эгоистические интересы правителей.

Все граждане нового государства будут иметь равные права; всякие привилегии - личные, классовые и национальные - отменяются.

Кроме коренных жителей ханьского, маньчжурского и монгольского племен, все другие народности, как ниппонцы (так называли японцев), корейцы, русские и другие, будут пользоваться в нашей стране всеми правами» .

Император Пу И. 1917 г.

Главой правительства Маньчжоу-Го стал Пу И. Его резиденцией и столицей государства стал город Чанчунь, переименованный в Синь- цзин, что означает «новая столица». Изменилось административное деление страны: теперь вместо трех крупных провинций - Хэйлунцзян, Гирин и Фэнтянь - образовалось двенадцать мини-провинций.

Формально власть в Маньчжоу-Го принадлежала Верховному правителю Пу И, впоследствии названному императором. Он же считался главнокомандующим «национальных вооруженных сил». Государственный совет состоял из министров, только формально назначаемых Пу И, поскольку требовалось предварительно согласовать каждую кандидатуру с японцами. Президентом же Государственного совета был назначен Чжан Цзинхуй, раньше сотрудничавший с Чжан Цзо Линем в интересах Японии. Начальники управлений и департаментов также назначались Пу И, но с одобрения японцев.

Фактически же власть в Маньчжоу-Го принадлежала чрезвычайному и полномочному послу Японии в Маньчжоу-Го. Он же был и главнокомандующим Квантунской армией. Ему подчинялись все японские офицеры-советники в армии Маньчжоу-Го и все японцы, занимавшие любые должности в правительственном аппарате и местных провинциальных органах власти.

При японском посольстве был создан так называемый Департамент общих дел, который контролировал деятельность всех министров и начальников департаментов правительства. Начальник этого департамента (естественно, японец) собирал координационные совещания вице-министров, на которых рассматривались проекты законов и постановлений, и только потом они формально утверждались Государственным советом.

К концу 1932 г. в госаппарате Маньчжоу-Го находились специально подготовленные и командированные из Токио 3000 заместителей и советников-японцев, которые-то и правили государством Маньчжоу-Го.

13 марта 1932 г. министр иностранных дел Маньчжоу-Го послал наркому иностранных дел М.М. Литвинову телеграмму, в которой извещал о создании государства Маньчжоу-Го, заявлял о признании этим государством международных обязательств Китайской республики и предлагал установить «формальные дипломатические отношения».

Москва в ответ промолчала. Но, с другой стороны, советское Генконсульство в Харбине продолжало нормально функционировать. Мало того, правительство СССР разрешило маньчжурским властям открыть пять консульств, в том числе и в Москве. В Маньчжоу-Го также было пять советских консульств. Наркомат иностранных дел объяснял это «практической необходимостью поддерживать фактические отношения с той властью, которая существует в настоящее время в Маньчжурии, где имеется наша дорога, где мы имеем десятки тысяч наших граждан, где мы имеем пять наших консульств и где, кроме власти Маньчжоу-Го, нет никакой другой, с кем можно было бы разговаривать и вести дела» .

Любопытно, что японцы были не против создания марионеточного государства, условно назовем его Приморье-Го. С этой целью японские дипломаты в 1929 г. вошли в контакт с самозваным императором Всероссийским Кириллом I, канцелярия которого поддерживала тайные связи с русскими эмигрантами в Китае и Маньчжурии. Об этом в 1954 г. написал личный секретарь «императора» Г.К. Граф .

Кирилл подумал и отказался. И, надо сказать, правильно сделал, а то в 1946 г. оказался бы на одной виселице с атаманом Семеновым.

В январе 1932 г. США объявили о планах проведения больших военно-морских маневров в Тихом океане. В конце июля представитель японского морского Генштаба Минодзума в беседе с советским морским атташе в Токио Болотовым спросил: как Советский Союз будет себя держать в случае японо-американской войны? Ударит ли в спину Японии, чтобы захватить Маньчжурию, или же сохранит нейтралитет и будет продавать Японии нефть и бензин? Болотов ответил, что, скорее всего, его правительство сохранит нейтралитет, а нефть и бензин будут поставляться на обычных коммерческих основаниях. Тогда Минодзума заявил, что Япония желала бы получить письменные гарантии этого в виде секретных статей в советско-японском пакте о ненападении об обязательстве СССР не нападать на Маньчжоу-Го и продавать нефть Японии в случае японо-американской войны. Болотов сказал, что советское правительство берет на себя эти обязательства, но только открыто, а не в секретных статьях. Советское правительство выразило готовность заключить долгосрочный договор на поставку нефти в Японию, а в случае подписания пакта о ненападении с Токио публично зафиксировать в нем гарантии ненападения на Маньчжурию.

Японцы отказались заключить пакт о ненападении, ссылаясь на то, что японское общество не готово к подписанию пакта. Тем не менее 24 сентября 1932 г. СССР и Япония подписали договор о поставке в Страну восходящего солнца советского авиационного бензина в течение пяти лет, с 1933 г. по 1937 г.

Этот договор, заключенный под давлением командования японского флота, вызвал резкую критику военного министра С. Ароки, который заявил, что «СССР - главный враг», а «Америка и Англия - пустяки» .

12 декабря 1932 г. Москва и Пекин (гоминьдановское правительство) обменялись нотами о восстановлении дипломатических отношений, разорванных в 1929 г. Японское правительство рассматривало это как свое крупное поражение, как недружественный акт со стороны Москвы, означавший ее отход от прежней нейтральной позиции в японо-китайском конфликте и выражение явной симпатии противнику Токио. И на следующий день, спустя год после предложения Москвы заключить советско-японский пакт о ненападении, японский МИД официальной нотой отклонил это предложение.

Как видим, правительство СССР вело очень гибкую и осторожную политику на Дальнем Востоке, стремясь избежать вооруженный конфликт с Японией. В то же время, начиная с 1931 г., происходит резкое наращивание советских вооруженных сил на Дальнем Востоке.

К началу 1931 г. у Советского Союза на Дальнем Востоке не было военно-морских сил, не считая нескольких слабо вооруженных сторожевых кораблей и катеров погранохраны, входивших в состав НКВД. В октябре 1922 г. японцы навязали нам соглашение о демилитаризации района Владивостока. В 1923 г., согласно этому соглашению, Владивостокская крепость была упразднена, а оставшееся после Первой мировой и Гражданской войн вооружение демонтировано.

С лета 1931 г. началось строительство береговых батарей в районе Владивостока. В январе 1932 г. первые три железнодорожные батареи, переброшенные с Балтики, заняли огневые позиции в торговом порту у мыса Эгершельд.

Весной 1932 г. началось воссоздание нашего Тихоокеанского флота. Официальным днем рождения Морских сил Дальнего Востока считается 21 апреля 1932 г. Лишь 11 января 1935 г. Морские силы Дальнего Востока были переименованы в Тихоокеанский флот.

С весны 1932 г. на Дальний Восток непрерывно шли военные эшелоны, в которых товарные и пассажирские вагоны чередовались с обычными (двухосными и четырехосными) и специальными многоосными платформами, на которых стояли тщательно закрытые брезентом танки, торпедные катера, полевые и береговые пушки и даже подводные лодки «Малютки» VI серии.

Теперь советская сторона получила возможность периодически «показывать зубы». Так, 29 августа 1933 г. в Токио во время торжественного обеда, устроенного советским полпредством для иностранных журналистов, полпред К.К. Юренев предупредил, что Советский Союз приближается к пределу своего терпения и выдержки и не только способен встретить любой открытый акт агрессии со стороны японской армии, но и хорошо подготовлен к наступательным действиям на земле и в небе Маньчжурии.

Твердость позиции Москвы подтвердил советский торговый представитель, заявивший, что еще год назад Советскому Союзу пришлось бы оставить Приморье, а теперь он готов к любому развитию событий.

Советские официальные лица также заявили о намерении Москвы в случае войны полностью уничтожить бомбардировками с воздуха такие города, как Токио и Осака. И это заявление заставило японцев провести в Токио учения по светомаскировке.

Оккупация Маньчжурии Японией стала главным фактором изменения позиции США, упорно не признававших СССР. 16 ноября 1933 г. между США и Советским Союзом были установлены нормальные дипломатические отношения, что стало серьезным предупреждением Японии.

Сильно осложняла отношения между СССР и Японией проблема Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), которая была построена русскими на русские средства в 1898–1903 гг. С тех пор железная дорога эксплуатировалась русскими, а после - советскими служащими и принадлежала нашему государству. 10–11 июня 1929 г. войска маньчжурских милитаристов захватили силой КВЖД. Однако коротким ударом Отдельной Дальневосточной армии китайцы были разбиты и контроль над КВЖД восстановлен.

Но в 1931 г. ситуация в Маньчжурии изменилась коренным образом, и советское руководство поняло, что дорогу удержать не удастся. Уже 29 августа 1932 г. японский посол в Москве Хирота предложил замнаркома иностранных дел Карахану продать КВЖД и признать Маньчжоу- Го. Карахан в ответ призвал не ограничиваться решением отдельных вопросов, а урегулировать все отношения между СССР и Японией путем заключения общего соглашения на несколько лет и включить в это соглашение обязательства о взаимном ненападении. Но, как уже говорилось, японцы не желали заключать с СССР пакт о ненападении.

Советской стороне удалось протянуть еще несколько месяцев, но в июне 1933 г. пришлось приступить к переговорам с японцами о продаже КВЖД. Для начала наша сторона запросила 250 млн золотых рублей (по тогдашнему курсу это 625 млн иен). Замечу, что с учетом вложенных Россией средств в эту дорогу и ее стратегического значения цена эта была более чем демпинговая.

Но японцы не хотели платить и этого. Когда не хватает логических, политических и экономических аргументов, в ход идет грубая сила. В сентябре 1933 г. маньчжурские власти по указке своих желтолицых хозяев арестовали шестерых ответственных сотрудников КВЖД, являвшихся советскими гражданами, и заменили их белоэмигрантами. 28 сентября советское правительство через полпреда Юренева заявило протест японскому правительству по этому поводу. Но японо-маньчжурская сторона не отреагировала на эту ноту. Тогда советская делегация на токийской конференции о продаже КВЖД, состоявшейся 1 октября, заявила о нецелесообразности и невозможности продолжения переговоров в обстановке, создавшейся после ареста советских служащих. В результате вопрос о продаже КВЖД был отложен еще на 5 месяцев, в течение которых японцы неоднократно предлагали продолжить работу конференции по КВЖД, а советская сторона отклоняла эти предложения. 9 октября в советской прессе были опубликованы документы, из которых стала ясна ведущая роль японских должностных лиц в аресте советских работников.

Тем не менее дорогу пришлось продать. 23 марта 1935 г. в Токио было подписано «Соглашение между Союзом Советских Социалистических Республик и Маньчжоу-Го об уступке Маньчжоу-Го прав Союза Советских Социалистических Республик в отношении Китайско-Восточной железной дороги (Северо-Маньчжурской железной дороги)». СССР уступил «все права» на дорогу за 140 млн иен, то есть за символическую стоимость.

От советско-японских отношений перейдем к устройству государства Маньчжоу-Го. Япония начала быстро колонизировать Маньчжурию. Если до оккупации в Маньчжурии жили 250 тысяч японцев, из них в Квантунской области 115 тысяч, то уже к концу 1932 г. их число достигло 390 тысяч, из которых 170 тысяч - в Квантунской области.

Япония постоянно наращивала свои вооруженные силы в Маньчжурии. Так, в марте 1932 г. из Японии прибыли части 10-й пехотной дивизии, а в начале мая - части 14-й пехотной дивизии и подразделения усиления. К началу 1933 г. численность армии в Маньчжурии была доведена до 100 тысяч человек.

С марта 1932 г. под контролем японских офицеров началось формирование «национальных вооруженных сил» Маньчжоу-Го, которые уже к концу года насчитывали более 75 тысяч человек. Главнокомандующим их являлся Пу И. Реально же войсками командовал чрезвычайный и полномочный посол Японии в Маньчжоу-Го.

Во все воинские соединения Маньчжоу-Го, от взвода до дивизии, назначались японские военные советники и инструкторы, определявшие программы военного обучения и идеологического воспитания и отвечавшие за моральный дух солдат.

При штабах воинских частей были созданы жандармские подразделения, в обязанности которых входила контрразведка. Подразделения эти насчитывали до 18 тысяч человек. Кроме того, контрразведкой занимались еще 4 тысяч агентов.

К концу 1932 г. в государственном аппарате Маньчжоу-Го состояли около трех тысяч японских советников и консультантов правительственной администрации, к 1935 г. их было уже около пяти тысяч, а к 1945 г. - около ста тысяч человек! Даже рядовой маньчжурский служащий работал под надзором одного-двух советников. Они контролировали абсолютно все и требовали обязательного исполнения всех своих указаний.

С конца 1930-х годов японцы начали внедрять в Маньчжоу-Го культ Божества Небесного сияния - божественного предка японской императорской семьи.

К 1936 г. в Маньчжурии было создано 15 педагогических школ, в которых готовились 2200 учителей для начальных школ. Преподавание в этих школах велось на японском языке и по японским учебникам. Реформа образования проводилась с участием и под руководством более пятисот специалистов-японцев, прибывших по специальной мобилизации. В школьные программы вводилось изучение истории «великой Японии», где к землям империи были причислены территории советского Дальнего Востока и Сибири, вплоть до Урала. Воспитание школьников велось в духе антикоммунизма и вражды к советскому народу.

Японизация коснулась и специального образования. По программам, разработанным японскими советниками, с 1935 г. осуществлялось преподавание в Чанчунском педагогическом институте для женщин, Чанчунском медицинском институте, Гиринском педагогическом институте для мужчин, Мукденском сельскохозяйственном институте, Харбинском политехническом институте, Харбинском медицинском и зубоврачебном институтах. Общее число японских преподавателей в этих учебных заведениях к концу 1937 г. составляло 822 человека, а китайских - 137.

К 1936 г. вся печать Маньчжурии оказалась под контролем Управления надзора и цензуры, подчиненного чрезвычайному и полномочному послу Японии. Большинство газет и журналов выходили на японском языке. Тираж японских изданий к тому времени уже в 9 раз превосходил тираж китайских изданий. Ведущей стала газета «Мансю инти-инти», тираж ее достиг 520 тысяч. Эта газета в принудительном порядке распространялась даже среди тех, кто не знал японского языка.

На экранах немногочисленных кинотеатров и в клубах показывались японские боевики, прославлявшие колониальную политику Японии в отношении Китая и «непобедимость» японской армии.

Штаб Квантунской армии в Маньчжурии стал инициатором создания Общества молодых патриотов, которое затем получило официальное название «Сэхэхой» (по-японски «Кёвакай»). Задачей общества ставилось «поднятие культурного и морального уровня населения и воспитания у него уважения и верности Японии».

К 1937 г. общество «Сэхэхой» насчитывало 2917 штабов в провинциях и городах Маньчжоу-Го, которые под руководством центрального штаба в Чанчуне развернули фашистскую пропаганду, популяризацию идей японизма и превосходства Японии в Азии. В центральном штабе «Сэхэхой» работали 73 офицера, специально выделенные штабом Квантунской армии.

Японские власти с самого начала оккупации приступили к интенсивной эксплуатации местного населения и вывозу природных богатств. К 1931 г. Маньчжурия занимала важное место в системе экономики Китая. Сельское хозяйство Маньчжурии давало значительные урожаи ячменя, сои, кукурузы, риса, сорго и пшеницы. Посевные площади занимали 32 млн акров (из 54,9 млн акров пригодной для пахоты земли). Ежегодный урожай зернобобовых культур составлял 790 млн. бушелей стоимостью около 200 млн китайских долларов. Кустарная и фабричная промышленность выпускала высококачественный шелк, являвшийся важнейшей статьей китайского экспорта.

Маньчжурское скотоводство насчитывало до 15 млн голов крупного рогатого скота и давало большой объем своей продукции на экспорт. Маньчжурия также экспортировала строевой лес (площадь лесов в Маньчжурии достигала 89 млн акров).

Рыбные ресурсы Маньчжурии, особенно на побережье Желтого моря и в Бохайском заливе, позволяли ежегодно вылавливать и отправлять на экспорт десятки тысяч тонн рыбы и других морепродуктов. Только в 1930 г. стоимость улова достигла 3 млн китайских долларов.

На основе развитого сельского хозяйства, лесного и рыбного промыслов в Маньчжурии развивались предприятия по переработке продукции этих отраслей. Они производили бобовое масло и жмыхи, спички, строительные лесоматериалы, бумагу, посуду и др.

В Маньчжурии начала создаваться военная промышленность. Один из крупнейших военных арсеналов Китая находился в Мукдене (Шэньяне). Там работало более 9 тысяч рабочих. Арсенал производил ремонт различных систем артиллерийского и стрелкового вооружения, выпускал боеприпасы, инженерно-саперный инструмент и т. д.

Японский бронеавтомобиль «Сумида» (Маньчжурия, 1936 г.)

Японцы ввели в Маньчжоу-Го плановую систему хозяйства. В начале 1937 г. был принят первый пятилетний план, а в 1941 г - второй пятилетний план. Экономика страны начала быстро развиваться. Так, за 1936 год в Маньчжурии было выплавлено 850 тыс. т чугуна, 400 тыс. т стали, добыто 11 700 тыс. т угля, 145 тыс. т синтетической нефти (перегонка фушуньских сланцев), 4 тыс. т алюминия, произведено продовольственных культур: риса - 337,2 тыс. т, пшеницы - 966 тыс. т, бобовых - 4201,3 тыс. т, хлопка - 15 тыс. т.

С 1936 г. по 1945 г. японские капиталовложения в этом районе выросли в четыре раза: с 2,4 млрд иен до 11,3 млрд иен, то есть, по тогдашнему курсу, с 1404,1 млн американских долларов до 5595,9 млн долларов, а с учетом вложений правительства Маньчжоу-Го капиталовложения выросли до 24,2 млрд иен.

Любопытный момент - впервые в истории Японии правительство разрешило генералам и старшим офицерам армии в Маньчжоу-Го «по совместительству» участвовать в прибылях предприятий, производящих военную продукцию.

Примечания:

Подробнее об этом см.: Широкорад А.Б. Русско-турецкие войны. Минск: Харвест; Москва: ACT, 2000.

Витте С.Ю. Избранные воспоминания. М.: Мысль, 1991. С. 334–335.

Первая половина моей жизни. Воспоминания последнего императора Китая Пу И. СПб, 1999. С. 216.

Доихара - знаменитый японский разведчик, знаток Китая. Родился в 1894 г. С 1913 г. служил в Китае в составе Квантунской армии. Доихара говорил на нескольких китайских диалектах, на монгольском языке, а также еще на одиннадцати, а по другим данным - на тринадцати языках. В 1939 г. он будет участвовать в боях на Халхин-Голе. Доихара дослужится до полного генерала. Доихара и Пу И последний раз встретятся на Токийском процессе, где первый будет военным преступником, а второй - свидетелем обвинения. 22 декабря 1948 г. Доихара будет повешен во дворе токийской тюрьмы.

Цит. по: Усов В.Н. Последний император Китая. Пу И (1906–1967). М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. С. 152–153.

Там же. С. 159–162.

Документы внешней политики СССР. Т. 16. М.: Политиздат, 1970. С. 192–194.

Граф Г.К. на службе императорскому дому России. 1917–1941. Воспоминания. СПб.: Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ, 2004. С. 191.

Документы внешней политики СССР. Т. 15. 1969. С. 796.

Осенью 1931 г. Япония полностью оккупировала Маньчжурию. Поводом к тому, по японской версии, послужила попытка китайских войск маршала Чжан Цзяо-лина 18 сентября 1931 г. взорвать железнодорожные пути у Патаина близ Мукдена.

Японская железнодорожная охрана попыталась помешать им. На следующий день японские войска заняли Мукден, а 10-тысячное китайское воинство попросту разбежалось.

К концу сентября 1931 г. японские войска занимают все города к северу от Мукдена и город Цицикар. Центральное китайское правительство Чан Кайши 21 сентября внесло в Лигу наций вопрос о событиях в Маньчжурии. В письме на имя генерального секретаря Лиги китайский представитель, основываясь на XI статье устава Лиги наций, просил немедленно созвать Совет, чтобы принять такие шаги, «которые он сочтет правильными и эффективными для сохранения мира между народами». Представитель гоминдановского правительства83 «настаивал» на прекраще-

83 Гоминьдан - организация, созданная Сунь Ятсеном. Она объединяла представителей национальной буржуазии, интеллигенции, а также крестьян и рабочих. В начале 20-х гг. гоминьдан был единственной в Китае национально-революционной организацией. В 1924-1927 гг.

нии военных действий со стороны Японии, на возвращении к статус-кво и на возмещении Китаю убытков.

Совет Лиги наций приступил к обсуждению японско-китайского конфликта 22 сентября 1931 г. После того как китайская сторона изложила свою позицию, японский представитель в Совете Лиги наций Иосидзава изобразил события в Маньчжурии как местный инцидент, который может быть разрешен непосредственно между Китаем и Японией без вмешательства других держав. Была повторена японская версия о том, что военные действия в Маньчжурии Япония начала якобы в целях «самозащиты». В тот же день генеральный секретарь Лиги наций послал Китаю и Японии одинакового содержания телеграммы с предложением «воздержаться» от дальнейших враждебных действий и найти возможность «отозвать» свои войска.

Японцы похитили из Китая Пу-И - последнего потомка династии Цин. Пу-И в двухлетнем возрасте, 2 декабря 1908 г., был провозглашен императором Китая, но 10 октября 1911 г. был свергнут.

9 марта 1932 г. японцы заявили о создании в Маньчжурии марионеточного государства Маньчжоу-Го. Пу-И был назначен регентом, а 1 марта 1934 г. - императором Маньчжоу-Го.

На момент создания Маньчжоу-Го под японским контролем в Маньчжурии находилась территория площадью 1 303 143 кв. км с населением 35,8 млн. человек.

Квантунская японская армия, дислоцированная в зоне Юго-Маньчжурской железной дороги - в Дальнем (Даляне), Инкоу, Лионине, Фынхуажене, Мукдене (Шэньяне), Порт-Артуре и некоторых других гарнизонах на побережье Ляодунского залива, до сентября 1931 г. насчитывала всего около 11,5 тыс. солдат и офицеров. К 15 декабря 1931 г. она имела в своем составе уже около 50 тыс. солдат и офицеров. Продолжалось дальнейшее усиление Квантунской армии: в марте 1932 г. из Японии прибыли части 10-й пехотной дивизии, а в начале мая - части 14-й пехотной дивизии и подразделения усиления. К началу 1933 г. численность армии в Маньчжурии была доведена до 100 тыс. человек.

представлял собой блок антиимпериалистических, патриотических, антифеодальных сил. В эти годы в гоминьдан на правах коллективного члена при сохранении своей политической и организационной самостоятельности входила Коммунистическая партия Китая.

Лига наций отказалась признать Маньчжоу-Го. В ответ Япония 27 марта 1933 г. вышла из Лиги. Позже из Лиги вышли еще несколько государств, и, как предсказал Владимир Владимирович Маяковский, из Лиги «вышла фига».

Японцы начали быстро осваивать Маньчжурию. Так, за 1936 г. в Маньчжурии было выплавлено 850 тыс. т чугуна, 400 тыс. т стали, добыто 11 700 тыс. т угля, 145 тыс. т синтетической нефти (перегонка Фушуньских сланцев), 4 тыс. т алюминия, произведено продовольственных культур: риса - 337,2 тыс. т, пшеницы - 966 тыс. т, бобовых - 4201,3 тыс. т, хлопка - 15 тыс. т.

К 1936 г. в Маньчжурии было создано 15 педагогических школ, которые готовили 2200 учителей для начальных школ. Преподавание в этих школах велось на японском языке и по японским учебникам. Реформа образования проводилась с участием и под руководством более пятисот специалистов-японцев, прибывших по специальной мобилизации. В школьные программы вводилось изучение истории «великой Японии», где к землям империи были причислены территории советского Дальнего Востока и Сибири вплоть до Урала. Воспитание школьников велось в духе антикоммунизма и вражды к советскому народу.

В июле 1937 г. Япония начала полномасштабную войну с Китаем. Поводом к войне стала перестрелка между японскими и китайскими солдатами у железнодорожного моста Марко Поло через реку Юньдин у Лугоуцяо, в 12 км к юго-западу от Пекина. Потеряв одного солдата («пропал без вести»), японцы отступили.

С вводом японских войск в Маньчжурию на дальневосточной границе ситуация изменилась коренным образом. Теперь малочисленным советским частям противостояли не опереточные армии туземных маньчжурских правителей, а одна из лучших армий мира.

Во время японского наступления в Маньчжурии Советский Союз соблюдал строжайший нейтралитет. Тем не менее японцы распространяли слухи о поддержке русскими китайских войск в Северной Маньчжурии. 28 октября 1931 г. японское правительство запросило у СССР объяснений по поводу слухов о военной поддержке генерала Ма. На следующий день заместитель наркома иностранных дел Карахан сообщил послу Хироте, что слухи эти «беспочвенные и провокационные». И это соответствовало действительности. В начале 1932 г. генерал Ма настойчиво доби-

вался от советских дипломатических представителей в Маньчжурии оказания ему помощи оружием. Советские дипломаты исправно пересылали в Москву просьбы Ма. В ответ 16 апреля 1932 г. Политбюро ЦК ВКП(б) дало поручение Наркомату иностранных дел «указать нашему консулу в Сахаляне т. Михайлову, что если он осмелится и впредь прислать хоть один запрос насчет Ма или его окружения и не откажется от каких бы то ни было разговоров с людьми Ма, то он будет привлечен к строгой ответственности».84

23 февраля 1932 г. в передовой статье газеты «Правда» говорилось: «Настоящая война между Китаем и Японией и захват японцами главных центров Маньчжурии были бы вполне достаточным основанием для царской России вмешаться в войну. Советское правительство, напротив, предложило Японии заключить пакт о ненападении. Никакие провокации не вынудят Советскую Россию отказаться от твердой и неизменной политики мира».

Первой серьезной проблемой советских пограничников стал переход границы китайскими войсками, спасавшимися от японцев. Согласно справке ОГПУ от 5 декабря 1932 г: «В г. Маньчжурия в ночь на 5 декабря 1932 г. генерал Су Бен-вен с частью своих войск, несмотря на протест администрации Забайкальской железной дороги, сломали замки стрелок и под угрозой оружия начали отправлять эшелоны в направлении нашей территории - ст. Отпор.

В 21 час. 30 мин 4 декабря 1932 г. генерал Су Бен-вен самовольно, без нашего согласия, со своим штабом и группой войск в 26 вагонах переехал границу на нашу территорию, на наше предложение вернуться на территорию Китая ответил отказом и, не ожидая предложения о разоружении, начал разоружаться. Штаб генерала Су Бен-вена и перешедшая с ним группа войск нами разоружены и интернированы…

В 24 часа того же дня на ст. Отпор прибыл поезд с разным грузом, повозками и автомашинами, перешла на нашу территорию пешим порядком группа войск около 300 чел., которые были разоружены и интернированы.

Всего за период с 4 по 5 декабря 1932 г. разоружено и интернировано 4009 чел., в том числе: генералов - 11, полковников - 17, подполковников - 75, майоров - 158, поручиков - 54, под-

84 Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 17, Оп. 162, Д. 12.

поручиков - 82, прапорщиков - 18, солдат - 2400 (из них 71 раненый), железнодорожных служащих- 18, женщин- 347, детей - 306, частных - 195, студентов - 19, гражданских чиновников - 6».

29 августа 1932 г. японский посол Хирота в беседе с Караханом поднял вопрос о продаже КВЖД Японии. В ответ замнаркома предложил не ограничиваться разрешением отдельных вопросов, а урегулировать сразу все отношения между СССР и Японией путем заключения общего соглашения (пакта). Советским дипломатам удалось почти три года «тянуть резину» с продажей КВЖД. Однако 23 марта 1935 г. было заключено соглашение о продаже КВЖД по бросовой цене, почти в 5 раз дешевле нижней границы ее реальной стоимости.

В течение 1933 г. японцы вели себя сравнительно тихо на сухопутной границе. Самые же большие неприятности японцы доставляли нашим пограничникам на… Камчатке. Там японские рыбаки вели себя буквально как дома - ловили рыбу и морского зверя где хотели, свободно высаживались на берег и т.д.

Согласно сводке ОГПУ, в 1930 году «убытки Камчатского акционерного общества в связи с хищничеством японцев выражаются в 19 000 тонн. Убытки японской фирмы «Ничиро», арендующей в Камчатском заливе 15 рыболовных участков, неизвестны. Представители фирмы возмущаются пиратскими действиями соотечественников, просят местные власти разрешения на выезд управляющего заводом фирмы «Мауфут» в Японию для защиты интересов фирмы перед правительством Японии… 7 июня в 15 милях от нашего берега против рыболовного участка № 201 (8 км южнее устья р. Большая на западном берегу Камчатки) стали на якорь 4 японских военных судна: 2 миноносца, 1 канонерская лодка и 1 транспорт. В 13 час. 30 мин канонерская лодка полным ходом подошла на 0,5 мили к берегу и, круто повернувшись, ушла обратно. 8 июня в 6 час. канонерская лодка вторично зашла в нашу зону, останавливала тресколовные кавасаки акционерного общества и встала на якорь в 1,5 мили от берега».

Сторожевой корабль ОГПУ «Воровский» пытался помешать браконьерству в районе реки Сопочная - реки Ича. Но тут в трехмильную зону советских вод вошел эсминец типа «Хатакадзе» и помешал «Воровскому». А 29 июня на рейд села Усть-Большерецк прибыли и встали на якорь два эсминца типа «Хатакадзе».

3 августа 1930 г. японская газета «Осака Майници» сообщила, что «13 краболовных пароходов, находящихся на западном побережье Камчатки, и 6 краболовных пароходов, находящихся на восточном побережье Камчатки, получат 16 пулеметов и 400 винтовок с необходимыми боеприпасами».

Бесчинство японцев на море возрастало год от года. Из доклада НКВД Дальневосточного округа об обстановке на государственной границе в 1938 г.: «На морской границе противник наряду с прежними формами нарушений и провокаций (хищничество, разведка наших вод и берегов, попытки создания вооруженных конфликтов между кораблями) применил новые. К ним следует отнести: морскую демонстрацию во время хасанских событий (14 миноносцев, крейсер и 15 военных катеров в районе устья р. Тумень-Ула); выключение маяка на Камне Опасности в проливе Лаперуза, что обусловило гибель парохода «Сучан»; захват наших судов «Кузнецкстрой», «Рефрижератор № 1», разведчика «Отважный»; захват команд кавасаки японскими пароходами «Амакуса-Мару» и «Кофу-Мару».

Хищничество как в Камчатских водах, так и в Приморье, несмотря на исключительно напряженную обстановку, не уменьшилось, на Камчатке установлено 720 мелких и крупных судов-хищников, а в Приморье отмечалось одновременное появление до 600 (район р. Тумень-Ула)…

На Камчатке несут службу несколько шхун «Сункоци-Мару», кроме того, в приморских водах периодически появляются эсминцы типа «Кайа» (770 тонн водоизмещения, постройки 1919 г., радиус 3000 миль, скорость максимальная до 30 узлов), а на Камчатке в течение всего рыболовного сезона ежегодно действует дивизион эсминцев типа «Камикадзе» (1270 тонн водоизмещение, 1922 г. постройки, радиус 4000 миль, скорость максимальная свыше 30 узлов). Таким образом, в течение кампании в советских водах Дальнего Востока промышляет до 1500 промысловых японских и корейских судов, охраняемых десятком разведывательно-дозорных шхун и двумя дивизионами эсминцев 1-го и 2-го классов. В 1938 г. дважды обнаруживались подводные лодки типа РО-29-32».

В 1936 г. начались серьезные инциденты и на сухопутной границе. Майор А. Агеев из Гродековского погранотряда в оперативном донесении сообщил, что «30 января 1936 г. в 14 час. 13 мин две роты японско-маньчжур нарушили советскую границу на полтора километра в районе пади Мещеряковской. Несмотря на численное их превосходство, наши малочисленные наряды нанесли

налетчикам сокрушительный контрудар. Потеряв 31 убитыми, 23 ранеными и 24 обмороженными, налетчики бежали за пределы советской земли. С нашей стороны в бою смертью храбрых пали четыре бойца».

В 1936- 1937 гг. японцы попытались занять ряд островов на реке Амур, принадлежащих России. С одной стороны, это была проба сил, а с другой -контроль над островами давал возможность прекратить советское судоходство на Амуре.

30 июня 1937 г. в 16 ч 40 м. бронекатера Амурской военной флотилии № 72 и № 74 и канонерская лодка погранохраны № 308 (бывшая канлодка ГВИУ № 7) неожиданно были обстреляны артиллерийским и пулеметным огнем с маньчжурской территории со стороны деревни Ганьчаза. Обстрел бронекатеров продолжался 10 минут. Бронекатер № 72 был подбит артиллерийским огнем, канлодка № 308 изрешечена пулями.

На бронекатере № 72 были убиты командир капитан-лейтенант Александр Беляев и три члена экипажа. Бронекатер потерял ход и был течением прибит к острову № 514, где и затонул. Остальные 12 человек экипажа направились вплавь к нашему берегу, при этом один человек утонул. Из 11 уцелевших членов экипажа было 6 раненых.

Бронекатер № 74 и канлодка № 308 вместо того, чтобы помочь бронекатеру № 72, быстро вышли из под обстрела, как было сказано в донесении: «по приказу комдива Глухова». Любопытно, что дело происходило в радиусе действия 152-мм батареи, находившейся на берегу, но батарея молчала.

В тот же день, вечером, командующий Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армии Маршал Советского Союза В.К. Блюхер приказал:

1. Зейскому отряду бронекатеров Амурской Краснознаменной военной флотилии идти за катером № 72 и привести его к нашему берегу Амура.

2. В случае повторения японско-маньчжурами обстрела наших бронекатеров 152-мм батарее заставить замолчать батарею противника.

Несмотря на сей грозный приказ, 6 июля 1937 г. к затонувшему бронекатеру № 72 подплыло 7 лодок с японцами, и по ним наша артиллерия не стреляла. Позже японцы подняли бронекатер, но в состав Маньчжурской военной флотилии его не вводили. Возможно, он был использован как речной полицейский катер.

Взамен бронекатера № 72 ОГПУ передало Амурской флотилии одну из двух собственных канонерских лодок (№ 308 или

№ 310), которую в Амурской флотилии переименовали в бронекатер № 75. Бронекатера же с № 72 во флотилии больше не было.

В мае- июне 1938 г. милитаристские круги Японии развернули широкую пропагандистскую кампанию вокруг так называемых «спорных территорий» на границе между Маньчжурией и Советским Приморьем. В середине июля 1938 г. посол Японии в Москве Сигэмицу предъявил советскому правительству категорическое требование о передаче Японии «спорных территорий» в Приморье под предлогом необходимости выполнения обязательств Японии в отношении Маньчжоу-Го. В то же время военный министр Итагаки добивался санкции императора на организацию наступательной операции в районе озера Хасан с целью поддержать шаги японской дипломатии в Москве. При этом доказывалось, что этот район наиболее «слабо подготовлен Советами к обороне». 22 июля 1938 г. план нападения на советскую территорию в районе озера Хасан обсуждался на совещании пяти министров японского правительства и был одобрен.

Пока шли переговоры в Москве, у границ советского Приморья были сосредоточены 2 пехотные дивизии (19-я и 20-я), пехотная бригада, 3 пулеметных батальона, кавалерийская бригада, отдельные танковые части и 70 самолетов.

В июле- августе 1938 г. японцы попытались захватить часть маньчжурской территории в районе озера Хасан. Советские пограничники совместно с частями 39-го стрелкового корпуса разгромили захватчиков. Было убито около 500 японцев и ранено около 900. Наши потери составили 792 человека убитыми и пропавшими без вести и 2752 человека были ранены.

С начала 1930-х годов японское правительство вынашивало планы оккупации Внешней Монголии, то есть Монгольской Народной Республики. Еще в 1933 г. военный министр Японии генерал Араки потребовал оккупации Монголии, указывая, что «Монголия обязательно должна быть Монголией Востока». В 1936 г. начальник штаба Квантунской армии Итагаки заявил, что Монголия является «флангом обороны Сибирской железной дороги… Поэтому целью армии должно быть распределение японско-маньчжурского господства на Внешнюю Монголию любыми средствами, имеющимися в распоряжении».

Начиная с 1935 г. на японских официальных картах линия государственной границы в районе реки Халхин-Гол стала переноситься в глубь МНР на расстояние до 20 км.

В соответствии с Протоколом о взаимопомощи от 12 марта 1936 г. в сентябре 1937 г. в Монголию был введен «ограниченный контингент» советских войск в составе 30 тыс. человек, 265 танков, 280 бронемашин, 5000 автомобилей и 107 самолетов. Штаб корпуса советских войск, получивший наименование 57-го особого, обосновался в Улан-Баторе. Командовал корпусом комдив Н.В. Фекленко.

Начало японской агрессии на континенте: островная империя оккупировала северо-восточные провинции Китая - плацдарм для возможного нападения на СССР

На рубеже веков Япония выиграла войны у Китая и России, а в Первой мировой участвовала на стороне Антанты. Захвачены Корея, Тайвань, Южный Сахалин, и Токио стремится продолжить экспансию. В Маньчжурии - трех автономных от центральных властей северо-восточных провинциях Китая - расквартирована японская Квантунская армия. В регионе одна железная дорога - КВЖД (Китайская Восточная) - управляется совместно с СССР, а другая - ЮМЖД (Южная Маньчжурская) - принадлежит Японии. На ней в ночь на 19 сентября японцы устраивают взрыв в вагоне одного из поездов. Состав из-за диверсии сходит с рельсов - это используют как повод для начала боевых действий. В тот же день взят город Мукден, к концу октября оккупирована вся Южная Маньчжурия, а в феврале 1932-го пал Харбин. Провозглашено государство Маньчжоу-Го во главе с императором Пу И, полностью зависимым от японцев. Попытка овладеть Шанхаем провалилась из-за сопротивления китайской армии и нажима на Токио западных держав. В1933 году Квантунская армия присоединит к Маньчжоу-Го провинцию Жэхе и часть провинции Хэбей.

Из Маньчжурии Япония грозит СССР - стоит только посмотреть на карту. Генералитет страны-соседки не скрывает притязаний на Приморье и Забайкалье. Япония на время становится главным вероятным противником, идет спешное военное обустройство Дальнего Востока, там наращивается армейская группировка. В советской печати закреплен образ японских милитаристов: узкоглазые оскаленные мартышки в военных мундирчиках и кепи (см. «Ось Берлин - Рим - Токио» ; «Бои у озера Хасан» ; «Халхин-Гол»).

Упоминаемые в тексте феномены

Ось Берлин — Рим — Токио 1937

Добиваясь реванша за поражение в Первой мировой войне, Гитлер (см. 1933) находит для Германии союзников в будущей Второй мировой. Страны «оси» объявляют о своих агрессивных намерениях и начинают их осуществлять

Бои у озера Хасан 1938

Японские войска пытаются захватить несколько сопок на советско-китайской границе. После двух недель боев СССР закрепит свой контроль над этой территорией. Конфликт окончательно превращает две страны в стратегических противников

Халхин-Гол 1939

Новый военный конфликт с Японией, теперь — на территории советского вассала Монголии. С победы при Халхин-Голе начинается большая военная карьера Георгия Жукова