Пленение вождя кавказских горцев шамиля и покорение восточного кавказа. Почему имам Шамиль сдался русским войскам

Завершающий этап Кавказской войны.

С 1856 г. начался завершающий этап Кавказской войны. Наместником и главноко­мандующим русскими войсками на Кавка­зе был назначен князь А.И.Барятинский, один из лучших российских генералов. Он прекрасно знал Кавказ, умел принимать неординарные, новаторские решения. Та­лантливый военный, он был также и спо­собным администратором. Значительно усиленный Кавказский корпус был преоб­разован в Кавказскую армию, начальником штаба которой стал Д.А. Милютин, буду­щий военный министр и выдающийся ре­форматор России.

После окончания Крымской войны А.И.Барятинский перешел от оборони­тельных действий против Шамиля, в целом характерных для периода 1853-1855 гг., к наступательным. Одновременно он нала­живал отношения с бывшими сподвижни­ками Шамиля, заслужил своими дейст­виями среди них большое уважение и вско­ре сделался, по оценке современников, более популярной фигурой на Кавказе, чем сам имам. Русская ориен­тация стала получать все большее распро­странение среди горских народов. Против Шамиля начали вспыхивать многочислен­ные восстания. Одно из наиболее крупных произошло в Дагестане.

Сложившаяся ситуация предопределила полное поражение и крах имамата. Судь­бу Чечни решила битва за аул Ведено 1 апреля 1859 г. Имам, не видевший воз­можности удержать этот стратегически важный пункт, покинул его, не досчитав­шись многих своих соратников. К лету 1859 г. под его властью оставался только Нагорный Дагестан.

В июне и эта территория была оккупи­рована русскими войсками. Шамиль за­перся в ауле Гуниб. С ним осталось всего 400 мюридов, 3 наиба и несколько прибли­женных. К середине августа Гуниб был полностью окружен. Во избежание из­лишнего кровопролития А.И.Барятинский предложил Шамилю сдаться на весьма по­четных условиях. Шамиль категорически отказался. После этого был отдан приказ о штурме. Когда положение осажденных стало совершенно безнадежным, А.И.Ба­рятинский остановил наступление и вновь предложил Шамилю сложить оружие. По просьбе жителей аула, сыновей и даже мю­ридов Шамиль принял решение о сдаче. 25 августа 1859 г. А.И.Барятинский принял капитуляцию Шамиля. Начав­шаяся в 1829/30 г. Кавказская война фак­тически завершилась. Имамат прекратил свое существование.

2.Война на Северо-Западном Кавказе. Однако война против Северо-Западного Кавказа продолжалась. Адыги известные российскому командованию под общим названием черкесы продолжали совершать постоянные набеги на российские населенные пункты, находившиеся на правом фланге Кавказской линии, захватывали и подвер­гали разграблению русские укрепления на черноморском побережье.

Тревогу Петербурга о положении в этом районе усиливала опасность турецкого и английского проникновения на Северо-За­падный Кавказ, так как он, в отличие от Дагестана и Чечни, был открыт для ино­странного вторжения. В 30-40-е годы XIX в. в этом регионе действовали англий­ские эмиссары и шпионы, которые подстрекали черкесов к активизации борьбы против России. Они снабжали племена деньгами и оружием.

Со стороны Шамиля были также предприняты многочисленные попытки втянуть черкесов в орбиту Кавказской войны. В 1845 г. он прислал к ним своего наиба Сулеймана-Эфенди, деятельность которого была непродолжительной и завершилась его изгнанием. В 1847 г. многие черкес­ские аулы изъявили покорность России и попросили ее покровительства. Однако в конце 1848 г. в Черкессии появился новый эмиссар имама Мухаммед Эмин, которому удалось провести реформы, основанные на шариате и мюридизме. К началу 50-х гг. его власть распространилась почти на всю территорию Северо-Западного Кавказа.

После завершения Крымской войны за власть над территорией Северо-Западного Кавказа боролись Мухаммед Эмин и ставленник Турции Сефир-бей. Одновременно в 1857 г. в Туапсе выса­дился посланный Османской империей, при поддержки Англии, иностранный легион, состоящий из наемников различных национальностей. Однако победа над Шамилем в корне изменила ситуацию на Северо-Западном Кавказе. В ноябре 1859 г. Мухаммед Эмин признал себя побежденным и при­сягнул на верность России, а 1859 г. умер Сефир-бей. Иностранный легион отбыл в Турцию.

В 1862-1864 гг. русские войска заняли всю территорию по северному склону Кав­казского хребта. В мае 1864 г. они взяли штурмом Кбааду - последний очаг со­противления черкесского племени убыхов. Так завершилось присоединение и Северо-Западного Кавказа.

Кавказская война, действия русского ко­мандования, с одной стороны, и имамов - с другой, принесли значительные людские и материальные потери. Погибло, было взято в плен, пропало без вести 77 тыс. солдат и офицеров Кавказского корпуса (армии). Материальные и финансовые за­траты были огромными. По официальным данным в 40-50-е годы XIX в. содер­жание Кавказского корпуса и ведение вой­ны стоило государственной казне 10-15 млн. рублей в год.

Осада Гуниба и пленение Шамиля в воспоминаниях Д.И. Святополк-Мирского

Осада Гуниба и пленение Шамиля - это известные исторические фрагменты завершающего этапа войны царской России против Имамата Имамат - мусульманское теократическое государство мюридов Чечни и Дагестана под управлением имама Шамиля, существовавшее в 1829-1859 гг. Завоевано Российской империей в ходе Кавказской войны. Чечни и Дагестана, которые достаточно подробно освещены многими авторами, очевидцами и современниками, участниками Кавказской войны. На эти события по горячим следам и позже откликнулись публикациями журналы «Современник» Зиссерман А. Очерк последних военных действий на Восточном Кавказе // Современник. - 1860. - № 7 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.vostlit.info/Texts/ Воките^у/Каука7/Х1Х/1840-1860/7^егтапп/осегк4.Ит., «Русский вестник» Внутренние известия // Русский Вестник. - 1859. - № 9 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kavkaz/XIX/1840-1860/RV/9_1859.htm., «Русский архив» Гр. А. О-Д. Частное письмо о взятии Шамиля. 1859 // Русский архив. - М., 1869. - Т. 6. - С. 1046-1063., «Военный сборник» Стрелок Н.Н. Из дневника старого кавказца // Военный сборник. - 1870. - № 11., «Русская старина» Солтан В. На Гунибе в 1859 и 1871 гг. // Русская старина. - СПб., 1892. - Т. 74. - С. 392-418; Записки М.Я. Ольшевского. Кавказ с 1841 по 1866 // Русская старина. - СПб., 1894. - Т. 82. - С. 228-240., «Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа» (СМОМПК) Шульгин С.Н. Рассказ очевидца о Шамиле и его современниках // СМОМПК. - Тифлис, 1903. - Т. 32. - С. 10-24., «Исторический вестник» Аноев А. Из кавказских воспоминаний // Исторический вестник. - 1906. - № 9., «Красный архив» Бушуев С. К биографии Шамиля // Красный архив. - 1941. - № 2 (105)., где были напечатаны статьи, воспоминания и письма А. Зиссермана, А. Орлова-Давыдова, М. Ольшевского, С. Шульгина, Н. Стреллока, А. Аноева, С. Бушуева и других. Не все публикации имели равное значение, многие из них демонстрировали яркий пример тенденциозности, не раскрывали истинных социально-политических причин событий и освещали их в выгодном для царизма свете, оправдывая методы ведения войны и военно-колониальную систему управления. Тем не менее, именно благодаря этим материалам до нас дошли важнейшие факты и эпизоды периода Кавказской войны, что позволяет сделать собственные выводы и заключения.

Особняком в этом ряду стоят воспоминания военного министра царствования Александра II, участника взятия Гуниба, графа Д.А. Милютина Милютин Дмитрий Алексеевич (1816-1912) - генерал-адъютант, военный и государственный деятель России, принимал участи в осаде и штурме Гуниба., где детально описываются интересующие нас события. Написаны мемуары были уже после его отставки - в 1889-1892 гг. Они долго не издавались и хранились в личном фонде графа в Отделе рукописей бывшей Ленинской библиотеки. В 1997-2006 гг. «Воспоминания генерал-фельдмаршала графа Д.А. Милютина» в семи томах были опубликованы в Москве, под редакцией профессора Л.Г. Захаровой.

Указанные события запечатлены также в хрониках и воспоминаниях представителей противоборствующей стороны, возникших, как подчеркивал И.Ю. Крачковский, «в той самой среде, которой были посвящены». Исключительно важный фактический материал подготовил дагестанский арабоязычный автор XIX в. Гаджи-Али, который занимал в имамате высокие должности и «был довольно близким к имаму человеком». Работа «Сказание очевидца о Шамиле» впервые опубликована в 1873 г. в «Сборнике сведений о Кавказских горцах». По мнению В.Г. Гаджиева, она основана «на личных впечатлениях автора с довольно широким использованием сведений, полученных им из вторых и даже третьих рук» Гаджиев В.Г. Предисловие. Гаджи-Али и его место в изучении истории движения горцев Дагестана и Чечни под водительством Шамиля [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://a-u-l.narod.rU/Gadji-Ali_Skazanie_ochevidza_o_Shamile.html#glava-p..

Среди дагестанских исторических сочинений XIX в. труды Абдурахмана из Газикумуха занимают особое место. Его наследие стало доступно широкому кругу историков сравнительно недавно, когда были опубликованы воспоминания автора «о делах жителей Дагестана и Чечни» Абдурахман из Газикумуха. Книга воспоминаний Абдурахмана, сына шейха Тариката Джамалуддина ал-Хусайни о делах жителей Дагестана и Чечни. - Махачкала, 1997 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kavkaz/XIX/ Arabojaz_ist/Gazikumuchi_Ш/text4.htm..

осада гуниб имам война

Интересная информация о Кавказской войне и пленении Шамиля содержится в труде бывшего секретаря имама и муфтия имамата - Мухамада-Тахир Аль-Карахи, переведенном на русский язык А.М. Барабановым и впервые опубликованном в Москве в 1941 г. Мухамад-Тахир аль-Карахи. Блеск дагестанских шашек в некоторых Шамилевских битвах / Перевод А. Барабанова. - М., 1941.

С рукописными воспоминаниями Центральний державний історичний архів України в м. Києві (далі - ЦДІАК України), ф. 2056, оп. 1, спр. 89, 101 арк. князя Д.И. Святополк-Мирского о князе А.И. Барятинском Барятинский Александр Иванович (1815-1879), генерал-фельдмаршал, главнокомандующий войсками Отдельного Кавказского корпуса. С его именем связано окончание Кавказской войны и пленение Шамиля в 1859 г., хранящимися в Центральном государственном историческом архиве Украины в г. Киеве, автор впервые ознакомился в 2005 г. в ходе работы над кандидатской диссертаций. Но только сейчас было принято решение проанализировать и обнародовать отдельные исторические события Кавказской войны, описанные одним из высших офицеров Кавказской армии и, что немаловажно, непосредственным участником событий. В военных кампаниях против «непокорных горцев» в 1859 г. князь Д.И. Святополк-Мирский возглавлял походный штаб Дагестанского отряда генерал-адъютанта барона А.Е. Врангеля, который вытеснил Шамиля из Аварии, заставил его укрыться в Гунибе и принимал активное участие в штурме укрепленного аула. За отличия в этих событиях князь Д.И. Святополк-Мирский был награжден орденами св. Анны 1-й ст. и св. Владимира 3-й ст.

Несмотря на то, что историография данной проблемы является достаточно обширной, на наш взгляд, воспоминания еще одного очевидца гунибской драмы, его характеристика Шамиля Имам Шамиль вместе со своими родственниками и обслугой в 1868-1869 гг. жил в Киеве в Крепостном переулке, о чем извещает бронзовая мемориальная доска на доме № 4. и военной обстановки, сложившейся вокруг этого, поистине знаменательного исторического события для всей кавказской кампании, вызовет интерес в научной среде.

До сих пор представленные материалы князя Д.И. Святополк-Мирского не пользовались особым вниманием украинских историков и просматривались только одним исследователем - и то, в далеком 1950 г., когда изучение мемуаров о представителях высших сословий для советских ученых вообще не являлось актуальным, а вопросы покорения кавказских народов лишний раз старались не поднимать. В своих воспоминаниях князь подробно описывает свой конфликт с генералом Н.И. Евдокимовым Евдокимов Николай Иванович (1804-1873) - генерал-от-инфантерии, участник Кавказской войны, принимал участие в осаде и штурме Гуниба. в 1861 г., а также поездку в Париж, где он выполнял личные поручения своего покровителя - князя А.И. Барятинского. Не мог, естественно, обойти вниманием Д.И. Святополк-Мирский знаменательный в жизни князя А.И. Барятинского и немало значивший для самого автора мемуаров 1859 г., когда пленением имама Шамиля закончилась Кавказская война на Тереке. Это событие автор описывает весьма подробно. По занимаемой должности начальника штаба войск Дагестанской области и будучи одним из приближенных главнокомандующего, он ежедневно бывал в его ставке под Гунибом, где доверительно общался с ним и, следовательно, был в курсе всех значимых происшествий, случавшихся в ходе осады крепости.

Как следует из воспоминаний, Д.И. Святополк-Мирский во время пленения Шамиля находился вместе с бароном А.Е. Врангелем и войсками в 100 шагах от места, где происходили основные действия ЦДІАК України, ф. 2056, оп. 1, спр. 89, арк. 80.. Глава, которая посвящена интересующему нас вопросу, весьма обширна, состоит из 21 листа и называется «Воспоминания за 1859 г.».

«Приступая к описанию военных событий этого года, поскольку я был в них замешан посредством моих близких отношений к Барятинскому и в силу его ко мне доверия, - пишет Д.И. Святополк-Мирский, - я должен сделать над собой усилие, чтобы сказать всю правду. Должен сделать усилие, потому что чувствую, как читающие эти строки легко могут заподозрить меня не более чем в хвастовстве и потому что мне придется указывать на слабости и ошибки людей, достойных уважения и глубоко многоуважаемых» Там само, арк. 67..

Далее автор повествует о подробностях назначения его начальником штаба войск Дагестанской области, характеризуя при этом своего непосредственного начальника барона А.Е. Врангеля Там само. как почтенного, благородного рыцаря, но рыцаря часто капризного, а подчас и строптивого Там само..

Свои воспоминания об осаде аула и пленении Шамиля мемуарист начинает словами: «Итак, драма близилась к концу. Грозный Шамиль с несколькими стаями оставшихся у него приверженцев укрепился в Гунибе, последнем своем убежище. Его окружала со всех сторон масса наших войск. И мы все- таки стояли в недоумении, не зная, что делать и не без опасения относительно окончательного исхода дела. Причиною тому были не столько крепость Гунибской местности, сколько нравственное обаяние засевшего там героя» Там само, арк. 76 зв..

Автор анализирует последствия возможной гибели или же прорыва из окружения Шамиля, говорит о выгоде для общего дела, в случае принуждения его к сложению оружия и сдачи в плен: «Мертвый или павший в бою, он остался бы в глазах горцев живой легендой, способной создать нам немалые затруднения в будущем. Успей он спастись бегством хотя бы один, и могла опять повториться история Ахульго Имеется в вицу блокада и штурм в августе 1839 г. дагестанского аула Ахульго, резиденции Шамиля. Тогда раненому Шамилю удалось вырваться из окружения вместе с двумя десятками сподвижников и через некоторое время собрать новые отряды для продолжения борьбы.. Нам нужно было заставить его сдаться», - замечает Д.И. Святополк-Мирский.

«Начавшиеся переговоры вначале ни к чему не привели, - продолжает автор, - потому что Шамиль не верил нам и имел право не верить, судя по прошлому». Тогда, по настоянию Д.А. Милютина, Н.И. Евдокимова и Э.Ф. Кесслера, было принято решение организовать осаду Гуниба по всем военным правилам. Так как это требовало продолжительного времени, то присутствие князя А.И. Барятинского в расположении войск было признано военачальниками нецелесообразным, якобы «могущим скомпрометировать главнокомандующего в глазах только что покорившегося населения». Д.И. Святополк-Мирский откровенно сообщает об интригах среди военачальников, которые хотели под благовидным предлогом удалить А.И. Барятинского из-под Гуниба, самим овладеть крепостью и присвоить себе всю славу покорителей Восточного Кавказа: «нашим славным начальством овладело какое-то умопомешательство, и впечатление это ощущал далеко не я один». Однако, по мнению автора воспоминаний, это торжествующее шествие по стране, памятной нашими неудачами и кровавыми жертвами, стране, только что считавшейся недоступной, было А.И. Барятинскому по сердцу, и, правду сказать, по своей наружности и приемам он вполне подходил к такой роли.

Как утверждает мемуарист, А.И. Барятинский приглашал его к себе ежедневно - больше для своего удовольствия, чтобы поговорить по душам о разных предметах. О деле говорилось только вскользь, мимоходом. Главнокомандующий был мастер уклоняться от разговора, которого не желал. «Но я замечал, однако, что он часто задумывался и был чем-то недоволен», - подчеркивает Д.И. Святополк-Мирский Там само, арк. 76. Там само, арк. 77..

Тем не менее, разговор, который долго откладывался А.И. Барятинским, всё-таки состоялся, что было зафиксировано автором воспоминаний: «Наконец, не помню которого именно числа августа, он прислал за мной довольно рано, в необычный час. Я застал его в большом волнении, прохаживающимся быстрыми шагами по палатке, из угла в угол, как лев в клетке» Там само..

Подробно излагается и содержание его разговора с А.И. Барятинским. Д.И. Святополк-Мирский пишет, что, походив еще немного, главнокомандующий вдруг уперся в него своими проницательными глазами, которые горцы называли «гузлер-яман», и сказал по-французски: «Вы знаете, что я смотрю на вас, как на родного брата, я знаю, что вы мне преданы и имею большое доверие к вашему мнению. Ответьте мне прямо и откровенно, ничем не стесняясь, на мой вопрос - меня уговаривают уехать отсюда, и я уже почти согласился. Что вы об этом думаете?» Там само, арк. 77 зв..

«Вы себе не можете представить, - ответил я, - насколько я счастлив вашим вопросом, на который я могу ответить без минуты колебания. Вы должны умереть здесь на месте или взять Шамиля». От такого ответа А.И. Барятинский пришел в восторг и умиление: «Да, - сказал он, - вы правы, это, в сущности, было и всегда моим мнением, но вот, что мне говорят». И он стал излагать доводы его официальных советников, которые, как полагает автор, не стоит и «повторять из-за их неосновательности».

Результатом их разговора стало то, что главнокомандующим тотчас было отдано приказание об отмене отъезда из-под Гуниба, чем, по предположению автора, сильно огорчил своих советников: «Милютин был точно ошеломлен, он, казалось, с трудом верил происходящему на глазах, столь неожиданному, Евдокимов как будто о чем-то сожалел и о чем-то раздумывал. Оба они в глубине души считали себя, один в теории, другой - на практике, более знающим и умным, чем Барятинский, и вдруг оказалось противное -дилетант превзошел артистов».

Воспользовавшись полученным правом советчика, Д.И. Святополк-Мирский начал доказывать А.И. Барятинскому, что длительная осада Гуниба невозможна и что Гуниб может и должен быть взят если не прямым штурмом, то «постепенной эскаладою» Там само, арк. 76. Эскалада (с французского - лестница) - штурм крепостей с помощью лестниц.. А.И. Барятинский не отвергал ни то, ни другое предложение. Однако он выразил опасение, что при штурме Шамиль может погибнуть, между тем, как необходимо взять его живым. После долгих рассуждений, не согласившись на штурм, главнокомандующий остановился на том, что нужно разрешить «всем начальникам колонн делать попытки к овладению Гунибом по их усмотрению и под их ответственность, обещая щедрую награду тому, кто в этом преуспеет, и 1000 рублей тому лицу, которое возьмет Шамиля в плен» Там само, арк. 79..

Автор воспоминаний откровенно пишет о том, что после этих событий отношение высших офицеров отряда к нему ухудшилось, а его личное положение сделалось затруднительным и фальшивым: «главнокомандующий, так сказать, не выпускал меня из своей палатки, а после наших свиданий делались часто распоряжения, которые приписывались моему влиянию, и многие стали смотреть на меня косо или прямо враждебно». Лишь только честный и добрый Врангель не имел претензий и говорил шутливо: «Я потерял начальника штаба, но он там (в палатке главнокомандующего. - А.Д) полезнее» Там само, арк. 79 зв..

Распоряжения, сделанные А.И. Барятинским, предоставившие большую самостоятельность и давшие возможность проявить инициативу командующим колонн, наиболее знакомым с условиями местности и обстановкой на своем участке, оказались успешными. Как пишет автор, «войска с разных направлений одновременно бросились на штурм и взобрались на Гуниб, и раньше всех солдаты Апшеронского полка» Там само, арк. 80..

Автор воспоминаний выражает уверенность в том, что Шамиль сдался в плен только ради спасения своего семейства: «Он смерти не боялся и, сдаваясь, ожидал скорее казни, чем помилования, несмотря на уверения Лазарева Лазарев Иван Давидович (1820-1879) - российский генерал, перед капитуляцией Шамиля отправился к нему в Гуниб для переговоров об условиях сдачи в плен., встретившего его у выхода из аула». Он отмечает исключительную роль генерала И.Д. Лазарева в событиях и показывает психологическое состояние Шамиля в момент сдачи в плен: «Полагаю, однако же, что увещевания Лазарева на него подействовали, и Лазарев в том случае, как и вслед за тем, при обезоруживании мюридов, сопровождавших Шамиля, оказал важную услугу. Находясь с Врангелем и войсками в 100 шагах от аула, я видел, как Шамиль переговаривался с Лазаревым и после некоторого времени колебания двинулся к нам в сопровождении десятка мюридов. Все они были вооружены. Встретившись с Шамилем, Врангель подал ему руку, которую тот, однако, не принял. Шамиль имел вид взволнованный и решительный, как человек, идущий на казнь».

Д.И. Святополк-Мирский откровенно пишет о том, что он при представлении плененного Шамиля главнокомандующему А.И. Барятинскому не присутствовал, так как оставался на позиции перед аулом: «Изобразив меня на своей картине «Плен Шамиля», стоящим возле главнокомандующего, Горшельд Там само, арк. 80. Речь идет о немецком художнике Т. Горшельте (1828-1871), очевидце событий под Гунибом, авторе картины «Плененный Шамиль» (1863). поддался фантазии артиста», - замечает он. Тем не менее, автор пытается воспроизвести эпизоды встречи Шамиля с А.И. Барятинским: «На приветствие главнокомандующего и упрек, что он так долго медлил сдаваться, Шамиль отвечал грубо, сказав, что кто раз вступил в га-о [...] тот остерегается - намек на случаи, когда он считал себя нами обманутым. Фраза эта, кажется, была смягчена переводчиком» Там само, арк. 81 зв..

Далее Д.И. Святополк-Мирский излагает свои мысли относительно того, кому из русских военачальников того времени принадлежит главная заслуга в пленении Шамиля и покорении Дагестана и Чечни. «Итак, Шамиль взят, - пишет он, - покорение Восточного Кавказа, прослывшее невозможным, свершилось двумя годами раньше, чем на это рассчитывал главный исполнитель этого великого дела Евдокимов. Кому же приписывать заслугу покорения Восточного Кавказа? Барятинскому или Евдокимову, или даже Милютину? Такой вопрос обсуждался уже неоднократно, и будет обсуждаться еще более в будущем» Там само..

У автора по этому вопросу имеется своя собственная точка зрения, которую он пытается аргументировать, логически связав в единую цепь основные события на Кавказе, происходившие в последние несколько лет, с деятельностью А.И. Барятинского, Н.И. Евдокимова и Д.А. Милютина.

Д.И. Святополк-Мирский предлагает представить себе, как повернулись бы здесь события с 1856 г., если бы в них не принимали участие названные им лица. «Не будь Милютина, - убежденно говорит он, - его легко заменил бы кто-нибудь другой. Не будь Евдокимова, завоевание Чечни случилось бы несколько времени больше. Не будь Барятинского, не было бы ничего из того, что при нем свершилось, и можно даже допустить, что Кавказская война продолжалась бы до сих пор. Для меня, по крайней мере, это ясно, как день», - категорически резюмирует Д.И. Святополк-Мирский.

• · Воля главнокомандующего предпринять быстрое покорение Кавказа.
• · Предоставление нужных для этого средств.
• · Самое энергичное употребление этих средств, то есть беспрерывность военных действий против горцев, замена прежней системы временных экспедиций.

Д.И. Святополк-Мирский считает, что первый из этих факторов находится исключительно в личности самого А.И. Барятинского, второй - предоставлен доверием к нему императора, выделившего для окончания Кавказской войны необходимое количество войск и денег. Что касается беспрерывности военных действий, то автор напоминает, что еще в 1853 г. А.И. Барятинский указывал на эту меру, как на единственное средство покорения горцев. «Итак, - заключает свою мысль Д.И. Святополк-Мирский, - источником главных факторов, приведших к быстрому покорению Кавказа, является, неоспоримо, Барятинский, все остальное имело лишь вспомогательный характер».

Заслуга А.И. Барятинского, по мнению автора, состоит даже в том, что он выбрал Д.А. Милютина в качестве начальника своего штаба и угадал с назначением Н.И. Евдокимова, пользовавшегося до того, что бы там кто не говорил, «сомнительной репутацией наилучшего исполнителя своих намерений».

Несмотря на слухи о злоупотреблениях Н.И. Евдокимова, он стал одним из ближайших сподвижников А.И. Барятинского, который нашел в грубоватом, полуграмотном «генерале от народа» отличного практика, разделяющего его мнение и надежды, отличительными качествами которого, как следует из воспоминаний, были настойчивая непреклонность, безжалостная воля в преследовании цели и понимание особенностей Кавказской войны Там само, арк. 83. Д.И. Святополк-Мирский намекает на известные темные стороны деятельности генерала Н.И. Евдокимова на Кавказе, связанные с финансовыми махинациями. Он имел репутацию откровенного казнокрада. Согласно воспоминаниям А.Л. Зиссермана, А.И. Барятинский прикрывал своего исполнительного подчиненного от царского гнева, а критикам Н.И. Евдокимова говорил: «Евдокимов украдет 100 рублей, а пользы принесет на 10 тысяч». См.: Муха- нов В.М. Наброски к портрету генерала Н.И. Евдокимова // Кавказский сборник. - М., 2008. - Т. 5 (37) / Под ред. В.В. Дегоева. - С. 156-158. ЦДІАК України, ф. 2056, оп. 1, спр. 89, арк. 83..

В официальной переписке того времени вместо слова «покорить» стали употреблять другой термин - «умиротворение», авторство которого Д.И. Святополк-Мирский приписывает Д.А. Милютину. Оценивая последнего как человека высоких правил и поступков, доблестного гражданина, государственного деятеля, военного писателя и ученого, мемуарист не признает его военных заслуг и способностей. Роль его на Кавказе Д.И. Святополк-Мирский характеризует как пассивную и канцелярско-исполнительскую, чему он якобы имеет много доказательств Там само, арк. 84 зв.. При этом подчеркивает, что, придя к такого рода выводам, вовсе не отрицает и не умаляет ничьи заслуги - от советников главнокомандующего до рядового солдата, «проливавшего свою кровь и пот в борьбе с горцами» Там само, арк. 83 зв..

От признания исключительных заслуг князя А.И Барятинского и восторженных эпитетов в адрес главнокомандующего Д.И. Святополк-Мирский переходит к критике некоторых его человеческих качеств, таких как самомнение, тщеславие, обидчивость и эгоцентризм. Пленение Шамиля, по свидетельству автора, привело А.И. Барятинского в какой-то детский восторг. Радость его не имела пределов и доходила даже до неприятного злоупотребления в отношении близких. Он постоянно возвращался к этому событию, вспоминал обстоятельства и подробности. Например, как он послал в отряд А.Е. Врангеля Р.А. Фадеева Фадеев Ростислав Андреевич (1824-1883) - генерал-майор, военный историк, состоял в службе при А.И. Барятинском. с приказанием, противоречащим воззрениям Д.А. Милютина и Н.И. Евдокимова, и распек Р.Х. Тромповского Тромповский Роберт Христианович - полковник, адъютант А.И. Барятинского. Там само, арк. 85 зв. за то, что не взял с собой красных штанов, чтобы сопровождать Шамиля в Петербург и тому подобное. Любимой темой разговоров А.И. Барятинского было также представление о том, что известие о взятии Шамиля попадет в Петербург, как этому обрадуется государь, «какие рожи скорчат» при этом его враги и завистники.

Д.И. Святополк-Мирский вспоминает, что после пленения Шамиля тут же на Кечерских высотах стал свидетелем сцены, когда он с Д.А. Милютиным находились в палатке А.И. Барятинского. Главнокомандующий снова стал говорить о последних событиях, акцентируя внимание на том, как он предвидел и предсказал все, что случилось. Д.А. Милютин, которому такой разговор не мог быть приятен и даже надоел, как показалось автору, вдруг обронил: «Что же это, колдовство?». «Нет, не колдовство, Дмитрий Алексеевич, - возразил серьёзным тоном А.И. Барятинский, - а верная оценка обстоятельств» Там само, арк. 86.. На этом разговор прекратился, и, по мнению Д.И. Свято- полк-Мирского, это стало началом последующих столкновений, завершившихся полным разрывом отношений между Д.А. Милютиным и А.И. Барятинским.

Кавказская война фактически первая война колониального типа которую вела Россия. И в связи с этим в российском обществе, особенно в передовых его слоях, возникли вопросы: «Почему огромная российская империя только что отразившая поход объединённой Европы под руководством такого талантливого руководителя и политика как Наполеон Бонапарт в течение десятков лет не может справиться с горстью кавказских племен?».

Шамиль из аварского аула Гемры, выдающийся ученный и отважный воин, создатель демократического государства имамат, вождь национально-освободительного движения горцев Кавказа четверть века противостоял могущественной империи. Осажденный в своей последней крепости на горе Гуниб в Дагестане Шамиль принял предложение наместника на Кавказе генерала Барятинского. Имам вышел в Гунибе чтобы спасти свой народ, он стал его заложником и почетным пленником императора. Сподвижникам Имама по его требованию была предоставлена свобода. Попрощаться с Шамилем пришли целые села. Покрывая дорогу коврами народ плакал, целовал кроя его одеяния и просили Аллаха сохранить Шамилю жизнь.

«Я был связан присягой своему народу, но теперь совесть моя чиста. Весь Кавказ, русские и все европейские народы отдадут мне справедливость в том что я сдался только тогда, когда в горах народ питался травою».

Шамиля сопровождали: сын Гази-Мухаммед и три мюрида Хаджияв , Тауш и Абдуламагомед . На пути в Петербург Шамиля не покидали сомнения, он часто поглядывал на компас подаренный Барятинским, не в Сибирь ли везут, но реальность была иной. Имама всюду встречали как героя. Его встреча с Царем состоялась 15 сентября в городке Чугуеве находящегося в близи Харькова. Александр преподнес в дар Шамилю золотую саблю и сказал: «Я очень рад что ты наконец в России, жалею, что это случилось не ранее, ты раскаиваться не будешь, я тебя устрою и мы будем друзьями».

22 сентября в Москву прибыл Шамиль. Имама удивило величие города, но больше всего это то, что в Москве была мечеть. Мусульманская община достаточно тепло встретили Шамиля и совершили вместе молитву.

Шамиль в Москве встречался с Алексеем Петровичем Ермоловым . Благодаря политики Ермолова собственно и началась Кавказская война. На тот момент российское государство было связано с кавказским народом сетью договором и соглашениями, а Ермолов проводя колониальную политику эти договоры нарушил. Но мотивировал он свои действия тем, что горские народы своей свободой и независимостью подают дурной пример народам России страдавшим под гнетом крепостного права. Имам умел держаться дипломатично, но не в силах сдержать нахлынувших чувств и упрекнул генерала в том, что он начал Кавказскую войну и рассорил народности, которые должны были быть верными друзьями и крепкими союзниками.

Для некоторых пленение Шамиля было никак иначе как победой, усмирением варвара, для остальных же подавлением последнего очага свободы на необъятных просторах России. Писатель Лесков узнав о пленении Имама воскликнул: «Да как же Россия без Шамиля?». Шамиль пожелал встретиться со светилом востоковедения Мирзой Казем-беком, который тогда писал книгу о значении Имама, его власти и достоинстве. Казем-бек подарил Шамилю несколько манускриптов и пинсне, которые ему пришлись как нельзя к стати. «Разумные русские патриоты не ненавидят Шамиля, не гнушаются имени его, он был герой и создатель героев» А.Казем-бек.

В царском селе Шамиля приняла , тогда же Шамилю было объявлено что местом его ссылки будет город Калуга. Затем Шамиля повезли в кранштад где он осматривал военные корабли и совершил прогулку на императорском фрегате Штандарт. По возвращению в Петербург Шамиль посетил инженерный замок где ему показали макеты крепости т карты военных операций на Кавказе. Была здесь и карта Гимров, родины Шамиля. Пригласили Шамиля и на балет. На танцы полуобнаженных балерин Шамиль смотрел с снисходительной улыбкой, но прыжки и сальто-мортале султана привели Имама в негодование, такого оскорбления высокочтимого лица хотя и балетного он не ожидал. В императорской публичной бибилотеке Шамилю подарили Коран 18 века чем тронули его до глубины души. Там же ему показали журналы и книги включая и иностранные в которых имелись его портреты весьма далекие от оригинала. В книге почетных гостей Имам оставил автограф «Смеренный Шамиль вошел в эту палату 15 дня месяца Рабиуль Аваль 1276 г. Хиджры 1 октября 1859г.» рядом появилась приписка «И смеренный Гази-Мухаммед сын его был с ним в это время».

Посетил Шамиль и учебное заведение где воспитывался его сын Джамалуддин отданный заложником при битве за ахульго. Это было одно из главных сражений Кавказской войны. Почти трехмесячная блокада под альтилерийским обстрелом не сломила горцев. В обмен на обещание генерала Граба отвести войска Шамиль отдал в заложники сына Джамалуддина. Это был шанс закончить войну, но генерал желавший во что бы то не стало взять Шамиля чтобы загладить свой грех причастности к декабристам нарушил условия перемирия и война продлилась еще 20 лет. Что бы вернуть сына Шамиль пленил семи князей Орбелиани и Чавчавадзе. Пленных содержали в Ведено, в тогдашней столице имамата. Переговоры шли долго, но обмен все же состоялся. Джамалуддин получил в России хорошее образование и стал офицером. Он убеждал отца что Россия не такая какая видится сквозь пороховой дым и чистакол штыков, он тосковал по невесте оставшейся в России, долго болел и умер от туберкулеза. Шамиль и сам хотел кончить войну, но каждый раз когда Имам заключал мир его нарушали.

В Петербурге Шамиля опекал полковник Богуславский. В Калугу с Шамилем поехал штабс-капитан Руновский, назначенный приставом при почетном военнопленном. Инструкция о содержании взятого в плен Шамиля была не слишком строга, но был в ней и такой пункт «Установить не стеснительный, но бдительный надзор за Шамилем». Поезд довез Шамиля до Москвы, далее его везли в экипаже с небольшой охраной. У въезда в город его встретила местное начальство. Предводитель губернского дворянства Федор Щукин приветствовал гостя: «Мы чтим в тебе героя, мы радуемся видеть тебя среди нас потому, что это даст тебе возможность узнать и полюбить нас не смотря на то что еще не так давно ты видел в нас своих врагов».

Дом купленный для Имама в Калуге еще не был готов. Шамиля поселили в гостинице «Кулон», которую, как и в столице осадили толпы любопытствующих. Когда Шамиль подходил к окну раздавалось громкое «Ура!!!». Вольнодумцы видели в Шамиле создателя республики свободных людей, а помещики опасались что это второй Пугачев. Разве не Шамиль Ханов извел, а мужика с дворянином вровень поставил? Ветераны Кавказской войны побывавшие в плену у горцев кланялись Шамилю, помня доброе к ним отношение. Мы было и вовсе Кавказ к рукам прибрали, а как поставили они над собой Шамиля так дело иначе пошло, Наполеона одолели, а горцев не могли. А не троньте говорят нас, а кто сунется в горы секир башка.

При Александре II закончилась полувековая Кавказская война. Шамиль, несмотря на весь его государственный талант, мудрость вождя, умение сделать невозможное – объединить в борьбе с русскими многие враждовавшие веками горские народы и племена, не мог справиться с огромной силой России. Выросло новое поколение русских офицеров и генералов, научившихся отлично воевать в горах. Среди них были настоящие «кавказцы», хорошо знавшие природу гор и психологию горцев. Особенно прославились полковник барон Григорий Засс и выходец из донских казаков генерал Яков Бакланов, наводившие ужас на горцев. Они взяли на вооружение тактику горцев, хорошо поставили разведку и действовали на опережение, не давая горцам даже собраться в отряды для набега, заодно сжигая и грабя «немирные» аулы.

Большим знатоком горцев слыл фельдмаршал князь А. И. Барятинский. Начав карьеру на Кавказе в 1845 г., он прославился отчаянной храбростью и в 1856 г. стал главнокомандующим Отдельным кавказским корпусом. После множества неудачных попыток победить Шамиля Барятинский применил тактику давления на территорию имамата с трех направлений, что не позволило Шамилю наносить концентрированные удары по силам русских. Окруженный в 1859 г. в селении Гуниб, Шамиль 26 августа сдался на милость победителя. В этот день с курьером на Симферопольскую телеграфную станцию была доставлена короткая телеграмма Барятинского царю: «Гуниб взят. Шамиль в плену и отправлен в Петербург». Война, унесшая 77 тыс. русских жизней и сотни тысяч жизней горцев, завершилась. Пленного Шамиля поселили в Калуге. По словам мадам Дрансе, попавшей к горцам в заложницы вместе с княжной Чавчавадзе, горский вождь был человеком «высокого роста, черты лица его спокойны, не лишены приятности и энергии. Шамиль похож на льва, находящегося в спокойном положении. Русая и длинная борода его много придает величественности его осанке. Глаза его серы и продолговаты, но он держит их полуоткрытыми, на восточный манер. Губы у него алы, зубы очень красивы, руки малы и белы, походка тверда, но не медленна; в нем обнаруживает человека, облеченного высокой властью».

Летом 1861 г. в Царском Селе Шамиля принимал император Александр П. Шамиль поздравил царя с освобождением русского народа от рабства и попросил, чтобы его отпустили совершить хадж в Мекку, но император отказал. Второй раз он попросился в Мекку в 1866 г., когда присутствовал на свадьбе наследника престола Александра Александровича. Чтобы убедить царя в том, что он вернется, Шамиль вместе с сыновьями принял российское гражданство. Ему было даровано потомственное дворянство. Наконец в 1868 г. ему разрешили хадж, и вместе с сыновьями он двинулся в путь. Он посетил Мекку и Медину, где и умер 4 февраля 1871 г. Похоронен он в Медине. Интересна судьба его сыновей. Старший сын Гази-Магомед в Россию из хаджа не вернулся и с началом русско-турецкой войны возглавил турецкую дивизию. Он отличился при осаде Баязета, стал потом маршалом турецкой армии и умер в Медине в 1902 г. Другой сын Шамиля, Магомед-Кемаль, тоже служил в турецкой армии, стал также маршалом, дожил до 87 лет и умер в 1951 г.

Т. Горшельт. Штурм аула Гуниб на Кавказе в 1859 г.

Ф ельдмаршал А.И. Барятинский, владелец красивого и богатого дворца «Марьино» в Курской губернии, стал в 1859 году покорителем Кавказа. Тогда в горах Дагестана пал последний оплот горцев - неприступный аул Гуниб и был пленен глава мюридов - имам Чечни и Дагестана Шамиль.

25 августа того года главнокомандующий Кавказской армией князь А.И. Барятинский отправил окруженному в тесное кольцо русскими войсками Шамилю полковника Лазарева с предложением имаму сдаться. У Шамиля оставалось всего 300 верных ему мюридов да 700 жителей аула. При штурме русскими войсками этого, казалось, неприступного горного села участь его защитников и жителей была решена, и большинство этих людей погибло бы.

Русским войскам было известно, что в ауле находились все богатства имама, награбленные им при нападениях его мюридов на русские крепости и селения. Тут же хранились сто тысяч рублевиков, которые имам получил от русских властей за освобождение грузинских князей Чавчавадзе и Орбелиани, взятых в плен в 1854 году. Для русских войск был очень велик соблазн любой кровью добраться до богатств Шамиля.

После долгих переговоров, наконец, из аула вышел наиб Юнус, один из приближенных имама. Он громким голосом начал кричать, что Шамиль согласен принять предложение русских. Горное селение вдруг ожило. На его улицах показались кучки мюридов, всюду замелькали женские фигурки, покрытые с головы до ног белыми чадрами.

Шамиль окончательно покинул аул, охраняемый мюридами, которые, окружив его со всех сторон, шли, держа в засученных по локоть руках винтовки наготове. По одну сторону от Шамиля шел полковник Лазарев, по другую - наиб Юнус, а позади два нукера вели прекрасного коня имама, покрытого поверх седла богатым чепраком.

Когда Шамиль с сопровождавшими отошел на значительное расстояние от аула, в русских войсках вдруг раздался громоподобный шквал «ура», гремевший среди гор. Пораженный хорошо знакомым боевым криком Шамиль с тревожным недоумением остановился. Находчивый Лазарев успокоил его, сказав, что русские войска по приказанию Барятинского приветствуют имама, и подозрительный Шамиль продолжил путь в стан главнокомандующего, к зеленой роще, где Барятинский, окруженный свитой, ожидал пленника.
Т. Горшельт. Пленный Шамиль перед главнокомандующим князем А.И. Барятинским на Гунибе 25 августа 1859 г.

Не доходя ста шагов до князя, мюриды, сопровождавшие Шамиля, были от него отсечены. Приблизившись к Барятинскому, имам упал на колени, но не получил в ответ даже приветствия.

Шамиль! - сказал князь, сидя на камне, - я предлагал тебе приехать в лагерь на Кегерские высоты, обещая выгодные условия. Ты тогда не захотел этого сделать, ну так я сам с войсками пришел сюда, и, конечно, условия, предложенные тебе прежде, теперь не имеют уже места. Твоя участь будет зависеть от государя императора, но я надеюсь, что его величество уважит мое ходатайство и дарует неприкосновенность как тебе, так и твоему семейству.

Переводчик передал Шамилю слова главнокомандующего, на что тот ответил: «Я не внял твоим советам, прости и не осуждай меня. Я - простой уздень, тридцать лет дравшийся за веру моего народа, но теперь наибы мои разбежались, мне изменили все, да и сам я уже стар - мне шестьдесят три года. Не гляди на мою черную бороду - я сед».

При этих словах пленник поднял кверху свою крашеную бороду, обнажив перед князем Барятинским изначальную седину... Коврик Шамиля. Вторая половина XIX в.